А теперь? Я смотрю в зеркало. Совсем другая женщина. Усталая, одинокая, всеми покинутая. Я испытала на себе всю горечь унижения и предательства.
Не по своей воле я окунулась в политику, в эту зловонную лужу!
Как тяжело и отвратительно притворяться!
Разве это по–королевски? Говорить одно, думать другое, делать третье! Но это необходимо… Необходимо? Кому необходимо? Моему супругу?
Вся причина в гордости! Я слишком горда, чтобы сдаться, покориться черни! Я должна сражаться! Я дочь Великой Марии — Терезии!
Ничего, этот злой маскарад ненадолго. Как только войска наших друзей захватят Париж, когда нам вернут наши законные королевские права, я стану прежней Марией — Антуанеттой.
Да, потом я вновь стану доброй, честной, открытой!
Я сажусь за письменный стол и пишу письмо моему брату — королю Австрии.
Господи, скорей бы закончилась эта пытка!
Я, Светик Лемус, пришла к другу. Элеонора открывает мне дверь. По выражению её лица я понимаю — мой визит ей не в радость.
— Робеспьер хотел тебя видеть, — говорит она с неохотой. — Не знаю, зачем.
Я решаю не вдаваться в объяснения. Чуть не сбив с ног Элеонору, я бегу к Максу.
У двери его комнаты я сталкиваюсь с Морисом и Лизеттой.
— Ты слышала, сколько погибло на Марсовом поле? — спрашивает Морис, заглянув в свою записную книжку. — Пятьдесят человек погибло, тысяча ранено! А Байи говорит, что одиннадцать погибло, а десять ранено. А Марат пишет, что полторы тысячи погибло!
— Какой ты кровожадный! — хмыкает Бабетта.
У меня нет времени болтать с ними на кровавую тематику. Кинув несколько слов типа: «ой, кошмар!», я вхожу в комнату Макса.
Я ожидаю увидеть его лежащим в кровати со страдальческим выражением лица.
Но, переступив порог, понимаю, что ошибалась.
Макс уже на ногах, хотя выглядит весьма болезненно.
Элеонора входит за мной. Боится, что мой визит дурно отразится на здоровье её дорогого Максимильена. Уверена, она никогда не рискнёт оставить Макса наедине со мной!
— Мне кажется, что исчезновение горничной имеет какую–то связь с нашим расследованием, — говорит мне Макс. — У меня есть кое–какие предположения…
— Какие? — интересуюсь я.
— Сейчас я не могу поделиться с тобой своими размышлениями, — извиняется Макс. — Подменить пилюли для бедняги Бриона мог каждый.
— Мне не нравится этот наследник, свалившийся как снег на голову! — замечаю я. — По–моему, он самозванец.
— Я тоже так думал, — кивает Макс, — но доказательства у него подлинные. Тем не менее, он мне не внушает доверия.
— Найти бы того парня, о котором говорил мсье Роне, — вздыхаю я. — Этот тип ухаживал за Жюли Дюбуа, исчезнувшей горничной.
— Простите, что вмешиваюсь в вашу беседу, — робко начинает Элеонора. — Но я знакома с этой девушкой.
— Да?! — восклицаю я.
Мадемуазель Дюпле кивает.
— Расскажите, пожалуйста, — просит Макс.
Элеонора краснеет и начинает рассказ:
— Жюли Дюбуа приходила к нам в студию позировать. Её привел один из наших художников. Она была его моделью, довольно хорошенькая девушка, но какая–то обыкновенная. Таких, как она, сотни!
— А как зовут этого художника? — спрашивает Максимильен.
— Его фамилия Лесот, — Элеонора опускает глаза.
— Лесот?! — восклицаю я. — Но почему ты раньше об этом не сказала?
— Я не была уверена… я… — кажется, она заплачет.
Всё ясно, стеснялась.
— Большое спасибо, мадемуазель, — благодарит Макс Элеонору. — Вы нам очень помогли!
— Не стоит благодарности, — бормочет Элеонор. — Не стоит…
Хм… похоже, сейчас эта молодая особа упадет в обморок от счастья.
— А с мсье Лесотом вы хорошо знакомы? — задаёт Макс новый вопрос.
— Не очень, — отвечает девушка. — Честно говоря, Лесот мне не нравится. От него исходит какое–то безумие. Он слишком нервный и обидчивый, с ним очень тяжело разговаривать.
— Понятно, — кивает Макс, — мне бы хотелось поговорить с мсье Лесотом и вашим мастером…
— Могу это устроить! — осмелев, произносит Элеонора. — Но как–нибудь потом, сейчас вам надо отдохнуть. К тому же вы не обедали, я принесу вам бульон.
— Благодарю, мадемуазель, — несколько смущённо отвечает Макс, — но лучше будет, если я пообедаю вместе со всеми.
Она уже его замучила своей заботой.
— Как вам будет угодно, — улыбается она. — Пойду помогу накрыть на стол.