— Простите, но зачем вы взяли его к себе в ученики? — интересуюсь я.
— А это мы с Давидом поменялись, — отмахивает Реньо, — я ему тоже кошмарный экземпляр сунул…
— А что вы не вышвырнете Лесота, раз он такой плохой? — спрашивает Светик.
— Из–за мадемуазель Ванель, она покровительствует ему, — вздыхает художник. — Моя студия многим обязана этой женщине, и я не могу выгнать Лесота. Надеюсь, скоро она переключит свое внимание на кого–нибудь другого.
— Мы можем переговорить с Лесотом? — интересуюсь я.
— Конечно! — кивает Реньо. — Я вас к нему провожу.
Лесот явно не намерен вести разговор. Но мэтр Реньо не собирается мириться с его капризами. Художник сдаётся.
— С Жюли мы друзья, — говорит он. — Я любил ее рисовать, приводил в студию. Она очень хорошенькая девушка. Надеюсь, Жюли жива. Жаль будет, если ее постигнет участь Стефани.
— У Жюли был возлюбленный? — спрашиваю я.
— Не знаю, она мне ничего не рассказывала, — бормочет Лесот. — Хотя… она говорила, что кто–то пишет ей любовные письма. Но кто это, она не знает. Этот поклонник возник у нее недавно. Жюли была уверена, что он знатный господин.
— Что–то подобное говорил мне хозяин Жюли, — вспоминает Светик.
Нашу беседу прерывает визит мадемуазель Ванель.
— Вы отвлекаете живописца от работы! — сурово говорит она. — Этого нельзя делать ни в коем случае!
М-да, пожалуй, разговор окончен.
— Не волнуйтесь, мы уже уходим, — заверяю я покровительницу.
— Прошу вас, не мучайте юношу вашими расспросами об убийствах! — добавляет Ванель. — Он очень впечатлителен. Подобные беседы могут ранить творческого человека.
Под сочувственным взглядом мсье Реньо мы уходим из мастерской.
— Как она его опекает! — возмущенно говорит Светик.
— Это такой тип женщин, им обязательно надо кого–то опекать, — делаю я вывод.
— Детей ей надо! — отмечает Светлана. — Штук пять, не меньше.
— Они обычно предпочитают непризнанных гениев, которые чем–то сродни маленьким детям, — говорю я.
Вернувшись в дом Дюпле, я узнаю, что меня уже ждет доктор Субербиель.
Не дожидаясь вопросов относительно моего самочувствия, я рассказываю ему о мсье Брионе и прошу проверить пилюли на наличие яда.
— Эти пилюли ему дал я, — несколько обиженно произносит Субербиель. — Никакого яда там не было!
— Простите, я не сомневаюсь в ваших врачебных умениях, — поспешно заверяю я. — Просто мне кажется, что кто–то подменил ваши пилюли на ядовитые. Мне бы хотелось выяснить, правильны ли мои предположения.
— Ах, вот вы о чем! — восклицает доктор. — Конечно, я с удовольствием помогу вам. Вы узнаете результат сегодня же.
Я, Жильбер Лафайет, вхожу в кабинет короля. Мария — Антуанетта демонстративно поднимается с кресла и удаляется. Не могу понять эту особу. Ведь я спас корону ей и её супругу. Если бы не мои решительные действия на Марсовом поле, возможно, вы были бы сейчас не в Тюильри.
Ладно, пусть Её Величество дуется, как обиженная школьница! Последнее время король ко мне весьма благосклонен. Может, это тоже подливает масла в огонь её неприязни ко мне.
— Счастлив отблагодарить вас за преданность! — произносит Луи.
— Служить вам — наивысшая награда для меня! — отвечаю я с поклоном.
Фальшь. Впрочем, как и желание короля отблагодарить меня. Монархи принимают мои труды как само собой разумеющееся. А если бы я ничего не сделал? О-о! Тогда бы я опять стал подлым мятежником.
— Вам будет пожалован титул генерал–лейтенанта, — говорит король.
Я с поклоном произношу очередные слова благодарности.
Интересно, действительно ли Луи благодарен мне? Может, он хочет подкупить меня.
— Королева расстроена, — вдруг произносит король. — Всё из–за Варенна. Она погрузилась в себя, мы с ней редко беседуем.
Я поражён этой откровенностью. Бедный король Луи. Я вас понимаю, вам очень тяжело.
— Какие действия вы намерены предпринять? — спрашивает король, вновь принимая царственный вид.
— Я готов служить Вашему Величеству и Франции! — восклицаю я. — Моя цель — конституционная монархия! Молю вас, поддержите это решение!
Луи кивает. Надеюсь, что на этот раз он принял моё предложение. Король Луи — идеальный конституционный монарх!
— Если нужно будет выбирать между свободой и королевством, между народом и королем, то вы должны знать, что я буду против вас! — прямо говорю я. — Но если вы будете верны вашему гражданскому долгу, я буду со всей искренностью поддерживать конституционную монархию. Вам хорошо известно, что по природе своей я республиканец, но мои принципы в настоящий момент делают меня сторонником монархии.