– В Москве стоять будем?
– Ну, где-то часик подождешь.
– Пять тыщ пойдет? – с веселой наглецой спросил водила.
– Легко! – сказал Грим. – Давай, ехай. В Москву разгонять тоску! – и сжал ладонь Машеньки, намекая, чтобы она ничего не спрашивала, просто молчала.
Охранники из трех обменников отзвонились Клычову буквально утром. Причем обменники эти располагались на одной улице, недалеко друг от друга. Сразу после открытия пункта обмена валюты, забегал человек, продал две купюры по пятьсот евро. Клычов сразу обратил внимание, что разница была только во времени посещения обменника, человек оббежал их с интервалом в несколько минут. Все трое сообщили одни и те же данные, которые кассирши механически вбили в свои компьютеры. Иван Петрович Сидоров, адрес по месту прописки был один и тот же. Возраст лет шестьдесят, внешность ничем не примечательная, разве что сутулый и волосы на затылке собраны в кисточку. Одет был в дешевку, белые брюки и рубаха. Рубли не пересчитывал, кидал в целлофановый мешок. Вроде как спешил…
– Но вот и всё! – Клычов удовлетворенно хмыкнул, до чего всё оказалось просто! Главное дело сделано. Теперь осталось навестить придурка и забрать у него бабло, где бы он ни прятал кейс. С трупом всё будет тоже просто, Михалыча учить не надо, он пустит его в подкладку в могилу, приготовленную для похорон – не в первый раз. Технология «подкладки» была проста. Могилы для завтрашних похорон копали сегодня. Михалыч выбирал подходящую, говорил землекопам, чтобы рыли на метр глубже положенного, и давал каждому из них по пять тыщ. Догадаться о причине такого заглубления было нетрудно, землекопы и догадывались, но не вникали, даже друг с другом не говорили об этом. Пять тыщ за лишний метр углубления ямы, это же такие легкие деньги – как на дороге нашел. Да и вообще, открывать рот на эту тему они опасались, понимая, что могло выйти себе дороже. Кому же охота самому оказаться в подкладке…
Ночью Михалыч лично сваливал труп в яму, забрасывал его землей до положенных под захоронение двух метров, притрамбовывал. А дальше всё происходило само собой. Ничего не подозревавшие работники кладбищенского погребального агентства под доглядом Михалыча быстренько опускали гроб с легальным покойником и, не мешкая, брались за лопаты. Когда над могилой вырастал холмик, Михалыч звонил Клычову и всегда говорил одно и то же: «Упокоилась старушка. Всё по-людски…». Для подкладки Михалыч выбирал могилу, вырытую только для старого человека, по житейскому опыту знал: горечь утраты мамы-папы, а тем более дедушки-бабушки не бывает неутешной, такие могилы посещаются редко, а скоро и вовсе забываются. Чаще всего люди приезжали к Михалычу, называли номер могилки, фамилию усопшего, просили прибраться там и давали деньги. Так что обнаружение «подкладки» было исключено полностью. Да, человек внезапно исчезал, и это не оставалось незамеченным. Но милиция искала пропавшего в жизни.
Да и то плохо. Конечно, о нелегальных захоронениях в подкладку менты в принципе знали. Но искать пропавших на том свете… Это что же, все кладбища перекапывать?!
2
Таксист юрко выкрутился из Города на трассу. Когда зачумленные пригородные окраины остались позади, он поставил стрелку спидометра на «130» и погнал свою «Волгу» по трассе на Москву. Автострада была широкая, гладкая, прямая. Навстречу справа и слева расплескивались леса с новенькими коттеджными городками, уютными деревеньками, от автострады вглубь лесов вонзались ровнёхонькие просеки. Мария Владимировна по-прежнему не понимала, что с ней происходит, но успокоилась после всей этой жутковатой суеты-беготни Грима с чемоданом денег, и чувствовала себя рядом с Гримом в безопасности. Она ощущала себя в какой-то тайной для нее сказке… До этой минуты вся её жизнь проистекала внутри одного и того же треугольника «домик-блошиный рынок-магазин». Разнообразие внутри этого замкнутого пространства возникало только при болезни, когда надо было сходить к врачу или за пенсией на почту. И теперь она с присущим ей «художественным вкусом» озирала плывущий назад за окном чудесный пейзаж. И дремала. Грим сидел рядом смирно, нежно держал Машеньку за локоток. Он хотел бы сидеть к ней еще ближе, но ему мешал пузатый целлофановый мешок с рублями, который они сжимали бедрами.
Неспокоен был только водила. Он ёрзал, оглядывался на пассажиров. Наконец поставил зеркало заднего вида так, чтобы их было видно обоих. Таксисту хотелось потрепаться абы о чем, лишь бы скоротать дорогу. Грим сразу обратил внимание на эту вертлявость таксиста.
– Слыхали, вчера вечером на кладбище такая стрельба была, жуть! – пригласил к болтовне таксист и через зеркало вперился в «собеседников», ожидая их изумления и вопросов.