Определившись, я пошел к столику, за которым сидел в одиночестве колоритный старик. Когда-то могучие плечи еще не утратили былой силы, а его прямую спину не согнула старость. Морщинистое лицо украшала лопатообразная седая борода и короткий ежик белых волос. Правую ногу чуть выше колена заменял протез. Явная самоделка из опорного манипулятора дроида. Треуголку и повязку на глаз получился бы вылитый Джон Сильвер из острова сокровищ.
— Отец разреши присесть?
Старик поднял на меня глаза и в них был немой вопрос.
В попытке избежать культурного непонимания, я пояснил:
— На моей родине принято подобное вежливое обращение с целью отдать дань уважения возрасту и мудрости собеседника.
— Ну садись, коль не шутишь — пробурчал старик и вернулся к своей тарелке давая понять что не расположен к задушевным беседам.
Вопросов было море, информация нужна как воздух. Но приставать с расспросами я не посмел. Не хотелось показаться навязчивым. Молча, уткнулся в свою тарелку. Каша оказалась совершенно безвкусной, но голод утоляла и на том спасибо.
Мое появление в зале не прошло не замеченным. Один из прихлебателей местного пахана уверенной походкой направился ко мне. Не высокого роста краснокожий, с лицом, напоминавшим крысиную морду. Походка дерганая о таких говорят: «идет как на шарнирах». Весь его вид говорил, что передо мной типичный шнырь. Добравшись до нашего столика, он вольготно развалился на стуле и приступил к моей проверке на вшивость.
— Слышь мясо. Тебя чего совсем правилам поведения в приличном обществе не учили — начал он свой монолог противным гнусавым голосом — не подошел, не представился уважаемым людям. Уселся и жрет.
Молча, с наигранным аппетитом, я продолжал поглощать кашу. Краснокожий осознав, что ответа не дождется, взбесился.
— Да ты че, мудила, совсем в астероидах заблудился. Совсем страх потерял. Хватит жрать, когда с тобой разговаривают — завопил он и попытался скинуть мой поднос со стола.
Терпению моему пришел конец. Перехватив его руку, я сжал запястье с такой силой, что звук ломающихся костей был слышен даже сквозь его визг. Благо сила модернизированного нейросетью организма это позволяла.
Спустя мгновение в зале раздался механический голос станционного искина:
— Алек Сей первое дисциплинарное нарушение, нанесение повреждений другому заключенному. Наказание одна минута болевого воздействия.
Перед глазами возникли цифры таймера и начали отсчет. Мое тело парализовало, а разум утонул в океане боли. Никогда в жизни я не испытывал ничего подобного. Казалось боль пожирает само сознание и выворачивает душу. Секунды текли медленно превращаясь в вечность. Боль была настолько чудовищной, что даже мысль не могла пробиться сквозь ее завесу. Но все когда то заканчивается, закончилась и эта пытка. Стоило мне осознать кто я и где, до меня долетел голос старика.
— Крыс заткни пасть и передай Амбалу парня не трогать. Ты все понял или повторить.
Следом прозвучало шипение краснокожего:
— Сука ты еще пожалеешь. И Хромой тебя не спасет.
— Исчезни тварь — гаркнул старик.
Крыс вскочил и часто оглядываясь на меня, побежал к столу Амбала. Его взгляд не предвещал нечего хорошего.