Соул впервые увидел теплоту в этих зеленых глазах. А потом его накрыли пепел рассыпавшейся в прах ведьмы и долгожданное забытье.
========== Глава 39. Безысходность ==========
Город Смерти, воскресенье, 3:55 p.m.
В палате пахло лекарствами и безысходностью. Даже распахнутое настежь окно не помогало избавиться от навязчивого запаха больницы. Сквозь шторы одним глазом заглядывало внутрь привычное лицо ухмыляющегося солнца, и кусочек неба манил бездонным голубым омутом спокойствия.
Вся жизнь и цвет остались там, за окном, здесь не ощущалось ни того, ни другого. Белые стены, потолок и плитки пола, белое постельное белье на кровати, белая мебель, и даже волосы на подушке — белые. Самое яркое, что было в этой стерильной белизне сейчас — россыпь заколок и резинок на прикроватной тумбочке, которые Мака осторожно сняла с волос Соула, а выкинуть так и не решилась. Но и эти разноцветные брызги на белом пластике напоминали лишь о смерти.
Профессор Штейн был немногословен в своих прогнозах относительно Соула Итера. Мака — немногословна в объяснении произошедшего. Остальные осторожно немногословны в задаваемых вопросах: понимали, что сейчас не совсем подходящее время.
Время…
Наконец у Маки появилось время в окружении почти мертвой тишины, чтобы как следует подумать и проанализировать. Без спешки в вихре событий, потому что не осталось никаких событий: ведьма Камилла мертва, феи Мэй и Эва тоже, Иветт жива и скоро встанет на ноги, а они наконец вернулись домой. И вот теперь Мака Албарн сидела на неудобном стуле около кровати Соула Итера и плутала в вопросах и ответах, раз за разом прокручивая произошедшее в последние дни.
Череда мелких ошибок — одна за другой — которые в итоге привели к смерти двух фей, чуть не стоили жизни третьей, и… насчет Соула она старалась не думать. Она просто верила, что он очнется, потому что иначе задаваемые самой себе вопросы и сделанные после ответов на них выводы теряли смысл.
Все теряло смысл без Соула.
Они оба были так поглощены своими покатившимися в тартарары отношениями, что забыли об осторожности. Соул по-глупости притащил в дом ядозуба ведьмы, а Мака так и не удосужилась проверить ящерицу, даже ни разу не притронулась к Бон-Бону, иначе бы, наверное, почувствовала Камиллу. Да что там, они даже не обсудили смерть ведьмы в доме Албарнов. А если бы все-таки завели об этом разговор, то, конечно, заподозрили бы что-то неладное, когда не увидели тогда ее душу.
Потом признание на крыше… И фраза про резонанс до этого. Соул уже знал, чем это все может обернуться для него? Уже все решил? А она, дура, в шквале захлестнувших эмоций не смогла связать одно с другим.
«Люблю тебя», — снова вспомнила Мака сказанные с такой естественной легкостью и искренностью слова, которые выражали его истинные чувства и обнажали душу. Наверное, это далось ему с трудом. Ведь Соул Итер с такой неохотой обличал в слова личное. Но что это значило? Так все-таки она для него не просто очередная интрижка? Тогда почему он позавчера с такой легкостью отказался от возможности отношений?
Да и к чему все эти вопросы сейчас? Главное не это.
Взаимность…
Чем обернулась в итоге их взаимность? Прекрасное чувство, воспетое поэтами, которое должно возвышать и придавать силы, сделало их слабыми и беспомощными. Разве любовь может убивать? Ставить на кон их жизни и жизни других?
А не пошла ли к черту такая любовь, если платить за нее нужно жизнью того, кто дорог?
Мака точно знала, что не готова заплатить такую цену.
Долгие минуты раздумий, чтобы все-таки сделать шаг в пропасть. Среди белого безмолвия и беспросветного отчаяния. Решение далось с трудом, но иного пути повелительница пока не видела. Если их резонанс душ останется таким, то единственный выход — искать себе новых партнеров, потому что так рисковать Соулом она больше никогда не будет. Жизнь важнее чувств, а они не Ромео с Джульеттой, чтобы по-глупому умирать ради взаимных симпатий, когда есть возможность двигаться дальше.
Если Соулу по какой-то причине не нужны были отношения, то Мака сейчас готова была отказаться от партнерства. И что в итоге? В итоге между ними не оставалось ничего. Разве что дружба…
Только после такого не дружат…
Штейн вошел в палату бесшумно, вытаскивая Маку из глубин тяжелых мыслей. На девушку он не смотрел — тут же уткнулся в записи показаний приборов:
— Иди домой, поспи. Тебе вчера тоже досталось, поэтому не надо геройствовать. Нам и одного героя в реанимации достаточно. Или у вас соревнование по мазохизму?
— Я… Когда Соул очнется… — непременно «когда», а не «если», — наверное, нам придется искать других напарников…
Мака была почти на сто процентов уверена, что профессор догадывается о причинах их вышедшего из-под контроля резонанса. Даже сейчас по скользнувшему по ней любопытному взгляду повелительница поняла, что Штейн ждет: решится она развивать тему или нет. К такому разговору она еще не была готова, поэтому Мака уклончиво добавила:
— Не хочу так больше рисковать его жизнью.
Профессор отвернулся к шкафу с лекарствами, перебирая склянки и пузырьки.
— Ты и не рисковала. Это был его выбор — защитить тебя.
Девушка смяла ткань юбки, когда вцепилась в нее пальцами, и опустила голову:
— А я не хочу, чтобы меня вот так защищали! Не хочу чувствовать себя слабой. Это отвратительное чувство.
— Хм… Знаешь, не каждый готов пожертвовать жизнью ради другого, а у тебя два таких человека. Мне кажется, тебе стоит пересмотреть свои взгляды на подобный альтруизм и видеть в нем проявление заботы, а не доказательства своей слабости.
***
Спирит ждал Штейна в коридоре, сквозь приоткрытую дверь наблюдая за неторопливыми действиями друга и неподвижно сидящей у кровати Макой. Остальных пускать к Итеру профессор наотрез отказался. Повелительницу к своему оружию он, правда, тоже сначала не пустил, но разве Маку Албарн остановишь?
Войти бы и обнять дочь, ведь папа соскучился и до безумия рад, что она жива и невредима. Сказать ей, что все будет хорошо. В конце концов это же Итер. На нем все, как на собаке, быстро заживает… Да разве она будет слушать? Про его чувства, про радость от ее возвращения… и скорбь по утрате… А еще бы спросить про последние слова ведьмы. Какая ирония услышать от врага, что он был хорошим мужем. Фраза, которую он до этого не слышал по отношению к себе, пожалуй, никогда в жизни. И на Спирита вдруг навалилось безбрежное и беспросветное чувство одиночества, от которого захотелось сбежать куда подальше, да только не убежишь — везде догонит.
Наконец Штейн закончил и вышел за дверь, устало посмотрел на друга и прислонился спиной к стене. Пустынный коридор был слишком знаком, и Спирит терпеть не мог стоять в нем, слушая тишину.
— Как Итер? — спросил Коса Смерти, потому что первым начинать разговор приятель, видимо, не собирался.
— Хреново. Думаю, он переоценил свои возможности, — Штейн достал из кармана пачку сигарет и задумчиво завертел ее в руках.
Спирит и сам понимал, что здесь что-то не так, а блуждающий в мыслях друг только еще больше убедил его в этом.
— Почему их резонанс душ так сработал? Ты же тоже ощутил тогда мощь? Будто взрыв сверхновой…
— И последовавший коллапс в черную дыру за этим, — закончил мысль Штейн.
— Влияние мира, из которого они вернулись? Заклятие ведьмы?
— Интересные догадки, но не думаю, что дело в этом.
— Тогда в чем?
Штейн невесело усмехнулся:
— Боюсь, тебе это не очень понравится.
— Да говори уже, чего тянешь кота за яйца? — заволновался Спирит.
Профессор немного помолчал, прежде чем продолжить беседу, снизив громкость голоса почти до полушепота:
— Мне кажется, тебе это должно быть знакомо как никому другому. Ну разве что еще твоей бывшей жене.
— На что ты намекаешь?! — напрягся Коса Смерти, уже наперед зная, что ему точно не придется по душе ответ.
— Именно на это и намекаю. Почему у вас резонанс душ перестал получаться, надеюсь, помнишь?