Если уж она обратилась к Арману, то за помощью, которую мог оказать только он.
– Я ее неправильно понял. – Он усмехнулся и покачал головой. – Как же быстро можно потерять чутье. Утратить способность принимать сигналы.
– Ты не потерял чутье, а расслабился, – возразила Рейн-Мари.
Она знала: что бы сейчас ни говорил ее муж, от его внимания мало что ускользало. И если он решил, что Клара просит о помощи, то, скорее всего, так оно и было. Какая же помощь требовалась Кларе и почему она передумала?
– А ты собирался ей помочь? – спросила она.
Гамаш открыл рот и тут же закрыл его. Он знал правильный ответ. Равно как и правдивый. И сомневался, что они совпадают.
– Что же, нужно было ей отказать? – Почувствовав, как нелюбезно это прозвучало, он продолжил: – Ну, теперь это чисто академический вопрос. Она ничего от меня не хочет.
– Может, она просто ждала, что ты ее выслушаешь. – Рейн-Мари положила руку ему на колено и встала. – Ей не нужно было твое тело или душа, mon vieux[21]. А только ухо.
Она наклонилась и поцеловала его.
– Увидимся позже.
Арман проследил за тем, как его жена и Анри спускаются по тропинке в деревню. Потом он вытащил из кармана книгу, надел полукруглые очки и открыл книгу на закладке. Немного помедлил, вернулся к самому началу и стал читать с первой страницы.
– Недалеко же вы продвинулись.
Гамаш закрыл книгу и посмотрел поверх очков. Клара стояла перед ним, держа две кружки кофе с молоком. И пакетик круассанов.
– Мирное подношение, – пояснила она.
– Как на Парижской конференции, – сказал Гамаш, принимая ее дар. – Если речь идет о территориальном разделе, то я беру книжный магазин Мирны и бистро.
– А мне оставляете пекарню и магазин месье Беливо? – Клара немного подумала. – Я предвижу войну.
Гамаш улыбнулся.
– Простите меня за вчерашний вечер. – Она села. – Не стоило мне все это говорить. Спасибо за предложение помощи.
– Нет, с моей стороны это было самонадеянно. Никто лучше меня не знает, что вы сами можете о себе позаботиться. Вы были правы. Вероятно, я настолько привык иметь дело с проблемами, требующими разрешения, что вижу их даже там, где их нет.
– Наверное, это трудно – быть оракулом.
– Вы и представить себе не можете.
Гамаш рассмеялся и почувствовал, что ему стало легче. Может быть, она и в самом деле хотела, чтобы он только выслушал ее. Может быть, ничего большего она от него и не ждет.
Они ели круассаны, роняя крошки на землю.
– Что вы читаете? – спросила Клара.
Она впервые открыто заговорила об этом.
Гамаш положил свою большую ладонь на обложку и захлопнул книгу, словно для того, чтобы история не выскочила наружу.
Потом убрал руку и показал Кларе название, но, когда она хотела посмотреть ближе, он отодвинул книгу от нее. Чуть-чуть, едва заметно. Но все же достаточно.
– «Бальзам в Галааде»[22], – прочла название Клара и попыталась вспомнить. – Есть книга, которая называется «Галаад». Я ее читала несколько лет назад. Автор – Мэрилин Робинсон. Она получила Пулицеровскую премию.
– Это другая, – заверил ее Гамаш.
Клара и сама это видела. Та книга, что он держал в руке и теперь засовывал в карман, была тоненькая и старая. Потрепанная. Читаная-перечитаная.
– У Мирны купили? – спросила Клара.
– Non. – Он внимательно посмотрел на нее. – Вы хотите поговорить о Питере?
– Нет.
«Парижская мирная конференция» зашла в тупик. Гамаш отхлебнул кофе. Утренний туман почти рассеялся, и зеленый лес тянулся вдаль, насколько хватало глаз. Там росли старые деревья, еще не обнаруженные и не спиленные лесопромышленниками.
– Вы никогда не дочитаете ее до конца, – сказала Клара. – Такое трудное чтение?
– Для меня – да.
Она немного помолчала.
– Когда Питер уходил, я была уверена, что он вернется. Ведь это я заставила его уйти. Он не хотел. – Она опустила голову и посмотрела на руки. Сколько она ни старалась, вычистить краску из-под ногтей не удавалось. Краска словно стала ее частью. Впиталась в нее. – А теперь он не желает возвращаться домой.
– А вы хотите, чтобы он вернулся.
– Не знаю. И наверное, не узнаю, пока его не увижу. – Она посмотрела на книгу, торчащую из кармана Гамаша. – Почему вам так трудно ее читать? Она на английском, но мне известно, что английский вы знаете не хуже французского.
– C’est vrai[23]. Слова я понимаю, но эмоции, выраженные в книге, даются мне с трудом. В тех краях, куда она меня ведет, я должен ступать осторожно.
22
Название «Бальзам в Галааде» восходит к библейскому «Разве нет бальзама в Галааде?» (Книга пророка Иеремии, 8: 22).