- Да. Непростой она была человек. Так и неизвестно, почему в такую непогоду отправилась она в море, но ведь отправилась... Это было настоящим безумством с ее стороны, впрочем, она всегда была безумицей.
- То есть... она сумасшедшая была?
- Да нет, конечно, просто неуравновешенная психика, не в себе, как говорится. Она могла месяцами быть тихой и смирной, а потом вдруг выдать сцену. Странное создание. Я с ней общался очень мало.
- И все же расскажите о ней. Мне крайне важно все знать о своей семье.
- Рассказывать в общем нечего. Ваш отец был женат дважды. Его первая жена, Эффи, родила ему дочь Сильву. Супруги друг другу совсем не подходили, ссорились ужасно. С таким человеком как ваш отец, жить было очень трудно. Дочь свою он явно не любил. Возможно, был огорчен тем, что родилась девочка, а он мечтал о сыне. Не знаю. Так или иначе, ребенком он не интересовался, да и едва ли вообще выносил ее.
- Бедная девочка! - заметила я. - Она ведь понимала это. Не удивительно, что она была неуравновешенной, как вы говорите.
- Эффи скончалась от воспаления легких, а через пару лет после этого отец ваш по делам отправился в Лондон и вернулся оттуда уже с вашей матерью. И это тоже было ошибкой и его, и ее; она здесь так и не прижилась. После вашего появления на свет их отношения вроде наладились, но ненадолго. Счастливо и спокойно жить он был неспособен, тоже начались ссоры, и в конце концов она уехала, и дочку, то есть вас, увезла. Это было так неожиданно... Ничего она не говорила, не жаловалась, не объясняла. Взяла и уехала. С таким мужем ужиться было весьма нелегко.
- Наверное, Сильва, бедняжка, чувствовала себя такой несчастной.
- Хотелось бы знать, конечно, почему Сильва решила тогда выйти в море, куда она собиралась и, самое главное, действительно ли она погибла.
- А разве пустая лодка, выброшенная на берег, не достаточное доказательство?
- Ну, знаете, какие здесь люди! Где еще такие бывают, кто в самых очевидных случаях будет усматривать влияние сверхъестественных сил. Кто-то говорит, что ее гномы "утащили", а этот народец, как вам известно, большим уважением у нас пользуется. Кто-то говорит, она была "меченая", то есть вроде как из их компании, вот они забрали ее туда, откуда она пришла в наш мир. Кто-то говорит, она так негодовала на свою судьбу, что обратилась к самому дьяволу за помощью. Он о ней и позаботился. А дьявол, если помните, уже фигурировал в наших семейных преданиях.
- Да, вы рассказывали.
- Ну, а теперь от кого угодно можно услышать, что якобы в ненастные штормовые ночи сквозь шум прибоя и рев ветра доносятся и крики Сильвы. Некоторые даже считают, что ее призрак по замку бродит.
- Вы думаете, этот призрак обитает в моей комнате?
Яго расхохотался.
- Эллен, надеюсь, я не напугал вас этими сказками? Дорогая моя девочка, мы переселим вас в другую комнату.
- Нет, не надо! Я лучше встречу Сильву, если дух ее "бродит" по замку, я с удовольствием познакомлюсь с ней. Ведь она была мне сестрой. Как я могу забыть об этом? Все детские годы, которые я провела с Эсмеральдой, я мечтала иметь настоящую сестру, и она, оказывается, была у меня. Лучше бы я всю жизнь росла и жила в этом замке!
Он неожиданно близко наклонился ко мне и сжал мою руку.
- Как бы я этого хотел, Эллен. Тогда вам не надо было бы сейчас привыкать ко мне, мы уже давно и крепко дружили бы. Впрочем, надеюсь, мы и так скоро станем друзьями.
Чайка пронзительно вскрикнула почти над головой, будто насмехалась над нами. Яго не заметил этого. Лицо его было задумчивым, в глазах - теплый свет.
Мы помолчали. Я думала о своей сестре, так одиноко жившей в огромном замке, в то время как я мучилась в милости у кузины Агаты. Несколько страничек в блокноте нарисовали мне четкую картину тех лет: нелюбимый ребенок, мучительно переживающий свое одиночество. Вряд ли кто-нибудь мог понять ее лучше, чем я. Но мне достался от природы счастливый дар жизнелюбия, у меня была подружка - Эсмеральда, тихая и кроткая, по-своему страдавшая не меньше, а может, даже больше, чем я; несомненно, ко мне судьба была благосклоннее, чем к Сильве. А она, бедняжка, в громадном замке не смогла найти ни одно! доброй души! Уверена, что моя мать жалела ее, была добра с ней, но ведь мать сбежала с острова, когда мне было три года. Сильва сама тогда была маленькая, лет двенадцати, наверное.
Яго окружила целая стая птиц, он бросал им корма из корзины. Я присоединилась к нему, чтобы разделить его восторги от лицезрения этой картины: птичий гвалт, шум крыльев, порывы ветра, запахи моря.
- Красавицы какие, а? - кричал он сквозь гомон. - Вы знаете, что эти огромные птицы весят всего несколько унций? Хочется вам парить вот так же в воздухе, а, Эллен?
- Это, наверное, потрясающее ощущение. А почему они так тоскливо, так печально кричат?
В этот момент я почувствовала, что на нас смотрят. Резко обернувшись, я увидела на склоне позади себя незнакомого человека. Увидел его и Яго.
- О-о, да это Джеймс Мэнтон! - сказал он. - Мэнтон, здравствуйте. Что, работаете здесь?
Мы шли друг другу навстречу.
- Эллен, - сказал Яго, - разрешите представить вам Джеймса Мэнтона. Мэнтон, это моя подопечная мисс Эллен Келлевэй.
- О, да вы художник! - воскликнула я. Он кивнул с очень довольным видом, уверенный, что я знакома с его творчеством.
- Рад встретить вас, - сказал художник, - я на лодке сюда приплыл, собирался эскизы делать.
- Значит, вы хотите писать наш Остров? - спросил Яго.
- И Остров, и птиц. С этого холма открывается удивительный вид на ваш Остров. И освещение сегодня исключительное. Посмотрите, как море играет красками.
Мы согласились, что море особенно красиво.
- Трудно передать такую игру света, - произнес он, - но я попытаюсь. Надеюсь, вы не жалеете, что приехали на Остров, мисс Келлевэй?
Я сказала, что меня все здесь восхищает. Он следил глазами за высоко парившей в небе птицей; потом быстро поклонился, пожелал нам всего хорошего и пошел своей дорогой.
- Значит, это тот самый человек, который живет на Острове Голубых Скал? - спросила я, когда мы остались одни.
- Да, уж много лет, как он там поселился. Рисует он все больше птиц, море. Разбирается в этом неплохо. Мне кажется, это его здесь и держит. Но живет он на острове всего по несколько недель. В Лондоне он занимается продажей своих работ, а может, выставками.
- А на Острове Келлевэев он бывает?
- Нет, с тех пор как они с вашим отцом поссорились, не бывает. При встречах мы с ним, естественно, здороваемся, но друг у друга в домах не бываем. Ну что, может, пора нам возвращаться? Отдохнули достаточно, чтобы не потерять весла на обратном пути?
- Да я и не уставала вовсе.
Яго потянулся, потом разбросал птицам остатки корма - я сделала то же самое, - свернул дорожный плед и, взяв снова меня за руку, направился с холма к песчаному пляжу, где на привязи осталась наша лодка.
- Забирайтесь, - сказал он, - а я столкну ее!
Лодка закачалась на мелководье, я взялась за весла.
- Никакие занятия греблей вам не нужны, - сказал Яго, - вы будто с веслами в руках родились.
Скоро доплыли мы до нашего острова; лодку оставили у причала.
- Прежде чем мы вернемся в замок, - вдруг заявил Яго, - я отвезу вас к старой Тэсси, нашей ведунье-знахарке...
- ...И колдунье? - пошутила я.
- Вот-вот. Она предскажет вам будущее. Уверен, что вам хочется узнать его. Уж таковы все женщины.
Мы пошли в гору в глубь Острова и оказались у маленького домика, утопавшего в зелени. Вокруг щедро разрослись деревья, кусты и травы, среди которых я сразу узнала розмарин, петрушку, шалфей, но было и множество других, неизвестных мне растений.
Навстречу нам из домика вышла старая женщина.
- Добрый день вам, господин Яго, - приветствовала она.
- Добрый день, Тэсси, - ответил он, - вот привел к тебе свою подопечную - мисс Эллен Келлевэй.
- Добрый день и тебе, красавица, - сказала старушка.
Здороваясь с ней, я изучала ее лицо. Невероятно морщинистое, с яркими выразительными глазами, оно говорило о хитрости и прозорливости старой вещуньи. На плечи ее была накинута серая вязаная шаль, у ног ее терся угольно-черный кот с ярко-зелеными глазами, очень хорошо смотревшийся в этой картине, которая, конечно, до мелочей была продумана.