Тут в дверь позвонили.
- Мама, - в три голоса закричали подростки и бросились открывать дверь.
Ворвалась Наталья Михайловна, вцепилась в дочь и принялась осматривать и ощупывать, причитать и донимать расспросами:
- Русечка, родная моя! Господи боже мой, живая! Похудела-то как, осунулась... А это что? Кровь? Покажи, - Лихачёва-старшая попыталась стереть красную точку.
Русана отстранилась, перехватила мамину руку:
- Не кровь, а символ брахманки. Я в Индии была, видишь?
И она покружилась, демонстрируя сари. Славка залюбовался, а Наталья Михайловна горестно всплеснула руками:
- В Индии? Я так и знала, я знала, знала - добром это не кончится... Домечталась? Я тебя просила, брось ты свою йогу, а ты! Ну, всё, теперь я с тебя не слезу, пока не бросишь эту чушь! Поклянись!
- Мама!
- Ты смерти моей хочешь? Я третьего раза не переживу!
Радость Натальи Михайловны стремительно превращалась в нечто совершенно невозможное, в какие-то угрозы со слезами. Тимур толкнул друга:
- Надо выручать Руську! Придумай чего, сын Аполлона, не стой столбом!
Идея пришла мгновенно. Велосипед, висевший на стене позади семейства Лихачёвых, которые так и не успели пройти в комнату, удалось незаметно подтолкнуть вверх. И он, вроде бы самостоятельно, снялся с крючков, грохнулся на пол. Обе Лихачёвы аж подпрыгнули, моментом забыли о разборках. Тут Славка и Тимур вежливо попросили Наталью Михайловну в комнату, усадили на диван.
Звонок вякнул и дверь распахнулась - одновременно.
- Теймур, где ты? Я убью тебя, Теймур, - с порога закричала Лейла Шахиновна, бросаясь к сыну.
Ашкеров-младший вжал голову в плечи, но она обняла сына и заплакала:
- Сынок, никогда так не делай! Ты даже не представляешь, что пережила твоя бедная мамочка, пока тебя не было!
Дальше она продолжала не менее горячо, но уже на азербайджанском, который казался Славке немного похожим на атаманский. Когда вошел Бакир Хазарович, мама с сыном уже разговаривали спокойно. Ашкеров-старший выказал решительные намерения:
- Ну, пропавшая братия, надо вас посечь розгами, чтобы не устраивали такие нервотрёпки...
Славка поднялся:
- Во-первых, телесные наказания запрещены, а во-вторых, мы при чём? Это без нашего желания! Русану, вообще, из комнаты вытащили!
Семья Лихачёвых кивнула синхронно - они сидели в обнимку. Наталья Михайловна боялась и не выпускала дочь. Пока Бакир Хазарович добывал Тимура из объятий Лейлы, вошла Алёна Дмитриевна. Заметили её не сразу. Славка услышал тишину, вдруг гулко зазвучавшую в только что шумной комнате. Обернулся в поисках причины.
Мама стояла, прислонившись щекой к дверному косяку. Она держалась за него двумя руками, словно боялась упасть, если отцепится. Славка видел только её глаза - широко распахнутые, блестящие. Губы мамы кривились, но не произносили ни слова. Ничего не стал говорить и Славка. Он сделал те несколько шагов, что отделяли его от мамы, обнял её. Она вдруг оказалось совсем не такой высокой - вровень с ним. Обняла, уткнулась в Славкино плечо и беззвучно зарыдала. Что оставалось делать? Только гладить маму по голове и ждать, когда она сможет сказать хоть слово.
Дверь зашуршала и широко раскрылась - вошли Быстров-старший и Олег Вениаминович. Физик завертел головой, быстро и пытливо оценивая хитон Тимура, сари и красную точку Русаны. Славку в шортах и футболке Олег Вениаминович осмотрел более пристально, усмехнулся. Анатолий Васильевич обнял жену, которая приткнулась к нему, не отпуская Славку. Постояли втроём. Затем отец, глядя на сына поверх головы Алёны Дмитриевны, протянул ему свободную руку:
- Здравствуй. Всё нормально?
- Да.
- Я могу надеяться, что впредь это не повторится?
- Да.
Русана отстранила свою маму, подошла к Быстровым:
- Дядя Толя, теть Лена, это не случайность. И от нас, думаю, не зависит.
Славка дополнил:
- Пап, надо бы разобраться, что происходит.
Алёна Дмитриевна вздохнула, подняла голову, вытерла слёзы со щёк:
- Вы же есть хотите! Как нет? Никто не будет, точно? Ну, хоть чай поставлю. Руся, Наташа, помогите, - и ушла с теми на кухню.
- Разберёмся, сын. Вот для этого у нас есть спец, - подтолкнул физика Быстров-старший, - ему и карты в руки. Хорошо, что все сейчас собрались. Давайте-ка, потеряшки, с самого начала. И не нам, а ему.
Он снова показал на Олега Вениаминовича, усадил того к столу. Физик вытащил диктофон, включил его и приготовился слушать. Первым слово взял Тимур:
- Я тут, - он глянул на друга и поправился, - мы тут с собой захватили кое-что...
И перевернул сумку на стол. Фонарик, трубка подводного ружья, остаток шпагата откатились в сторону, а главное место занял объёмистый сверток пурпурного цвета, глухо брякнувший при падении.