– А с рукой у тебя что? – Ратмир показал глазами на странно скрюченную правую руку женщины.
– А это я, барин, ещё в девках когда была, посылали нас тогда траву косить. Вот один из наших хлопцев тогда по нечаянности и малолетству своему косой мне по руке-то и саданул. Кровища тогда хлестала! Насилу жива осталась… Хорошо с нами в тот раз на поле старик Кузьма был, тоже косил. Он-то мне и руку быстро верёвкой обвязал накрепко, и на повозке к лекарю довёз. А там лекарь и сказал, что жилы, оказывается, у меня перерезаны. С тех пор и зовут меня наши криворукой Акулиной. Кузьма-то хотел мне потом руку распрямить, а куда уже там… Жаль, сам он помер прошлым годом. А так много чего знал и умел, – вздохнула женщина. В этот момент в кустах что-то едва слышно зашелестело, и к ним почти бесшумно вышел Андрейка. В руке у него был старенький ножик…
Через несколько минут Ратмир сидел на земле и, едва сдерживая стоны, медленными движениями растирал себе затекшие руки и ноги. Тут же на земле сидела Акулина и перебирала в руках обрезки крепкой верёвки. Мальчишка стоял чуть поодаль и сочувственно смотрел на Ратмира.
– Он у тебя немой что ли? – спросил тот, глянув на Андрейку.
– Да, нет, барин, – махнула скрюченной рукой женщина и вздохнула: – Обычный он у меня был: и играл со всеми, и разговаривал, и по хозяйству помогал… Пастушком он тут начинал служить. А вот прошлым летом по его недосмотру коровы на поля зашли, потраву учинили… Тут-то боярин наш и взбеленился совсем – велел пороть Андрейку по-взрослому, – как-то бесстрастно произнесла она.
– Не каждый взрослый выдержит плетей, – Ратмир внимательно посмотрел на Андрейку.
– Оно и верно, барин. А только не пожалел его боярин наш. Сынок мой потом месяц в беспамятстве лежал… Думала уже, что и не жилец он вовсе. Ан нет – оклемался помаленьку, на ноги встал. Только с головкой-то у него не заладилось – боится всего. В лесу вот вырыл себе ямку и хоронится теперь здесь, – криворукая Акулина подозвала к себе мальчишку и, когда тот присел радом, обняла его за плечи. – Вот и ношу я ему сюда еду да одежонку.
– А что боярин? Откупился чем от тебя? – посмотрел на неё Ратмир, продолжая поочерёдно растирать руки и ноги.
– А с чего ему откупаться? Мы же его холопы. Он вначале хотел Андрейку в пастушки опять вернуть, а когда увидел, что мальчонка теперь к никакой работе не способный, так и махнул на него рукой. Спасибо, хоть не запрещает навещать его здесь.
– Так он теперь всё время здесь и живёт в земляной яме?
– Ну, да, барин, живёт. Он же боится всех и разговаривает теперь так, что и я его порой не понимаю, – покачала головой женщина.
– Спроси его, Акулина, видел ли он – кто меня в реку кинул? – Ратмир выжидательно посмотрел на мальчишку. В какой-то момент ему показалось, что мальчишка понял, о чём он спросил его мать.
Женщина повернулась к сыну и повторила вопрос. Тот засмущался и стал издавать какие-то странные звуки ей на ухо, размахивая руками.
– Вроде говорит, что рыбу ловил на том месте, где тебя скинули. Место-то и вправду глубокое, рыбы на дне много от жары и мелководья хоронится там… А он как услышал голоса чьи-то, так и залез под откос на берегу. И, говорит, что только видел, как ты, барин, в воду упал и бултыхаться там начал… Так, говорит, ты сильно бултыхался, что ему очень тебя жалко стало, и поплыл Андрейка тебя спасать. А плавает у меня сынок хорошо, сама научила еще, когда маленький был.
– « чьи-то голоса…»… Значит, их несколько человек было – двое или больше, – задумчиво произнёс Ратмир. – Спроси, какие он голоса слышал? Может он сказать, чьи это были голоса?
Женщина опять повторила за Ратмиром его вопросы и покачала головой:
– Нет, барин, навряд ли он голоса признает. Говорит, что очень ему страшно было. Только помнит, что женский был голос и мужской.
Ратмир поднял брови:
– Женский?! Неожиданно…
– А ведь я признала тебя, барин, – вдруг произнесла женщина и пытливо посмотрела Ратмиру в глаза. – Ты же тот скоморох, что с нашей Лушкой шашни водил.
– Был такой грех, – усмехнулся Ратмир. – Осуждаешь?
– Бог с тобой, барин! – махнула скрюченной рукой Акулина. – Моё дело здесь – сторона. Да и Лукерья – баба справная, жизнью не балованная. Мужика бы ей хорошего… Только этот упырь – Тимоха – боярский сынок всё ей проходу не даёт. Она уже и беременела от него, и плод травила… Ой, батюшки, может я что лишнего сейчас, барин, несу. Так ты уж не обессудь…
– Да знаю я всё про это, – нахмурился Ратмир. – Лукерья мне сама тогда всё рассказала. Слушай меня внимательно, Акулина. Я теперь в большом долгу перед тобой и твоим сыном.
– А-а, барин, – махнула рукой женщина. – Сынок мой богоугодное дело сделал. Хороший он у меня, только вот после побоев сам видишь, какой.