Через несколько минут опричник остановился и махнул им рукой. Скоморохи встали как вкопанные, молча следя за каждым его движением. Из-за плотных деревянных резных дверей, оббитых железными узорами, глухо доносились мужские и женские голоса, удалые переливы балалайки, звон серебряной и хрустальной посуды.
– Ждите, – коротко бросил он им и, с усилием приоткрыв дверь, исчез за ней. На мгновение скоморохи громко услышали весёлые звуки застолья и почувствовали густой, дурманящий запах еды, винных паров и каких-то благовоний. Двое крепких, рослых стрельцов, охранявших дверь, безразлично смотрели на них. Последние переглянулись и улыбнулись друг другу. Один Ратмир стоял в маске грустного Арлекино. В этот момент дверь опять приоткрылась, и вновь в узенький коридор ворвались звуки и запахи шумного богатого царского застолья. В проёме двери показалась красная от напряжения физиономия боярина Фёдора Басманного, ведавшего в тот день всеми музыкантами и потешниками. – Эти что ли итальянские потешники? – недовольно прошептал он стоявшему за его спиной бородатому опричнику, окинув презрительным взглядом скоморохов. – Что такие неказистые? Получше не могли найти? Ну, да ладно, леший с вами, проходите вон туда в ближний угол. Сейчас девки допляшут, и вы начнёте следом представлять, – прошептал он скоморохам. Те, молча, просочились в дверь, из-за которой доносились оглушительные звуки происходящего веселья…
Скоморохи оказались в большом зале с высокими овальными сводами. Выкрашенные в жёлтый цвет стены зала были разрисованы цветными замысловатыми узорами. Горевшие ярким огнём толстые белые восковые свечи находились прямо над головами пирующих, на подвешенных цепями к потолку тяжёлых медных подсвечниках. Вдоль стен были расставлены большие деревянные столы, накрытые искусно вышитыми скатертями. Сами столы ломились от обилия еды, выложенной на золотых и серебряных блюдах. Серебряные же и хрустальные кубки пенились заграничным рубиновым вином и ядреным русским сбитнем. В маленьких, отливающих серебром стопках, прозрачной слезой отдавала пшеничная водка. Куски жареного мяса всех сортов аппетитно румянились, обложенные янтарно-оранжевыми и ярко-жёлтыми дольками привезённых из южных стран апельсинов и лимонов. Огромные пироги, украшенные искусно испечёнными листочками, цветами и журавлями, источали необыкновенно вкусный аромат мясных, грибных и прочих начинок. Выложенная на длинных подносах отварная и жареная рыба разных сортов была украшена овощами, зеленью и красными раками с янтарными большими виноградинками в клешнях.
Сгрудившись за широкой колонной в правом углу большого зала, скоморохи с нескрываемым изумлением оглядывались вокруг себя. Ратмир, стоявший в грустной маске Арлекина, казалось, был спокоен и безразличен к происходящему. Лишь чей-то внимательный взгляд мог бы заметить, с какой живостью его серые глаза разглядывали присутствовавших в зале людей.
Вот он несколько секунд рассматривал людей, сидевших за самым большим столом, находившимся на возвышении около центральной стены. Стол был покрыт белоснежной скатертью, украшенной золотыми кистями по краям, и заставлен сплошь золотой посудой со снедью и напитками. В центре стола сидел сам Великий государь – царь Иван Четвёртый. На голове у него была богато украшенная драгоценностями соболиная шапка. Поверх неё была надета золотая корона с острыми, длинными зубцами. Он то и дело обтирал рукавом обшитого золотыми нитями кафтана взмокший от духоты лоб и, кидая внимательные взгляды на важных гостей, сидевших за соседним столом, что-то шептал на ухо четырнадцатилетнему сыну – царевичу Ивану, сидевшему по левую руку от него. Второй же царевич – сытый, одиннадцатилетний Фёдор, сидел рядом с братом. Он, зевая, посматривал по сторонам, явно скучая от всего происходящего. За спиной царя стоял один их двух толмачей-переводчиков, позванных на данную ассамблею, Дениска Матвеев. Свободно владея итальянским, немецким, татарским и арабским языками, он справно переводил царю все речи, с которыми выступали здесь приглашённые гости.