– Просила за брата? – переспросил Ратмир, лихорадочно соображая как ему выкрутиться из этой ситуации. Быть постоянно при дворе никак не входило в его планы.
– Да, когда только мы обвенчались с Великим государем. Я хотела, чтобы нам за столом прислуживал мой брат – Салтанкул. Это было бы надёжнее, учитывая те слухи, что ходили об отравлении первой жены моего супруга.
– Здравая мысль, – согласился Ратмир и неожиданно спросил: – Нет ли здесь кваса?
– Квас? Должен быть. Эй, кто-нибудь, дайте нам квасу, – крикнула царица в сторону входа в шатёр и в ту же минуту перед ними появилась ловкая цыганка лет сорока. Она безошибочно определила нужный кувшин из целого ряда всяческих бутылей и сосудов, стоявший на ковре, и налив тёмной, пенистой жидкости в другой золотой кубок, поднесла царице.
– Ему, – кивнула та в сторону Ратмира и молчаливая цыганка тут же подбежала к скомороху. Ратмир взял у неё из рук кубок и махом осушил его. Цыганка моментально скрылась из шатра.
Царица пытливо наблюдала за ним.
– Вижу, что тебе совсем не по душе моё предложение, – чуть прищурившись, произнесла она и пригубила свой кубок с медовухой. – Необычный ты какой-то, Ратмир… Но чем-то притягиваешь к себе. То, что ты сумел объездить такого скакуна, для меня о многом говорит. И то как ты разговариваешь со мной и смотришь прямо в глаза… Ненавижу, когда человек в разговоре не смотрит тебе в глаза. Для меня это знак, что такого человека нужно опасаться, либо он слаб умом… Я хотела бы иметь тебя в своей свите, но не хочу этого делать насильно. Почему тебе не мило моё предложение?
– Есть несколько причин, Кученей, – вздохнул Ратмир.
– Если беспокоишься о делах постельных, то забудь. Это была только проверка, и ты её достойно прошёл, – улыбнулась царица. – Там, где я росла, меня всегда окружали только темноволосые и темноглазые люди. Поэтому сейчас в амурах я предпочитаю светловолосых и голубоглазых воинов…
– Кхм… – поперхнулся с облегчением Ратмир. Слишком свежи были в его памяти судьбы бывших фаворитов некоторых царственных особ. Многие из них закончили свои жизни на колу.
– Что ещё? – чуть улыбнулась проницательная царица.
– Я люблю свободу.
– Кто же её не любит?.. Я поняла тебя, Ратмир. У нас с тобой много общего и поэтому я не хочу терять тебя из виду. Иногда я вот так отправляюсь на охоту или на прогулку со своей челядью. Будешь составлять мне компанию. Ты ведь бывал на охоте?
Ратмир кивнул головой.
– Я и не сомневалась. Посмотрим, каков ты в соколиной охоте и на медведя обязательно сходим, – улыбнулась царица. – Предупрежу ратников, чтобы они мне сразу сообщали, как только ты будешь приезжать в печатню. Тебя тут же приведут ко мне… Сможешь увидеть мои охотничьи трофеи, и мы договоримся, когда удобнее будет выезжать вместе на охоту…
Ратмир опустил глаза, понимая, что даже простая дружба с Великой государыней породит для него уйму завистников и нежданных хлопот…
– Ну как, Ратмир? Так годиться? – прекрасные черные глаза царицы и её искренняя улыбка не оставили скомороху выбора.
Он поднял глаза и широко улыбнулся в ответ: – Я счастлив быть вашим другом, Ваше величество!
– Фу-у, Ратмир! Мы же договорились, что для тебя я буду Кученей! – воскликнула царица, но тут же нахмурилась: – Хотя, да – при всех остальных будешь величать меня как положено…
Ратмир сдержано улыбнулся.
– Можешь идти домой, Ратмир. Твоя любимая ждёт тебя, наверное… И кстати, кто тебе выписывал доездную память в Александрову слободу? – царица устремила цепкий взгляд на скомороха.
Ратмир секунду помедлил, но уверенно ответил: – Григорий Лукьянович…
Царица чуть изменилась в лице и, прищурив глаза, как-то надменно уточнила: – Григорий Бельский?
– Да, Кученей, – кивнул Ратмир.
– И ты ему предан? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовалась царица.
– Он помог мне с памятью, чтобы я мог спокойно заниматься печатней.
– Я спросила тебя – предан ли ты ему? – повторила вопрос царица. – И я ведь не просто так спрашиваю об этом, Ратмир. У меня с Бельским свои счёты и мне не нужен в свите его человек.
– Я не люблю политику, Ваше величество, – Ратмир встал на ноги и чуть поклонился царице. – И не имею к ней никакого отношения. Мой удел – обычное существование подданного Вашего величества.