При этих словах женщина всхлипнула и, обхватив лицо руками, залилась слезами.
– Я не знаю и не понимаю, зачем тебе нужно было предавать нашего Учителя и нас. Этому нет оправдания. Поэтому завтра же я отправлю тебя в Италию, и там тобой займутся наши агенты секретной службы.
– Лучше убей меня сам! – вскрикнула графиня Терницкая и опустилась на колени перед Антонио. – Я не вынесу тех пыток, которыми они владеют.
Антонио болезненно поморщился, и отодвинул от неё свои стройные ноги:
– Ты сама избрала этот путь, Агнешка. Никто не заставлял. И, если тебе не хватало тех денег, что ты получала от нашего братства, то нужно было стараться жить по средствам. В крайнем случае, ты могла обратиться ко мне … Ты же выбрала предательство, а я в тот день сказал, что делаю с предателями. В твоём случае я не могу убить тебя только из уважения к Учителю, который считается твоим крёстным. Ты поедешь в Италию, и пусть он сам решит, что с тобой делать.
– Н-не д-делай этого, Антонио! Н-не сообщай ему н-ничего! Умоляю т-тебя!!! П-п-позволь мне искупить мою вину! – графиня Терницкая обхватила руками его колени и подняла к нему залитое слезами лицо. – Я т-только с-сейчас поняла – к-как я виновата! Н-нет м-мне прощения!
Антонио сидел, откинувшись на спинку кресла, и брезгливо смотрел на рыдающую графиню:
– Неужели ты надеялась, что твои мерзкие делишки останутся в тайне?
– М-мне очень с-стыдно, н-но я, д-действительно, н-надеялась. Я в-ведь не одна…
– Что ты не одна? – склонился к ней Антонио.
– Я н-не од-дна это з-здесь д-делала, – всхлипывая, опустила голову графиня Терницкая.
– А с кем? Кто ещё?! Говори же! – прикрикнул на неё насторожившийся Антонио.
– Л-лорд Оуэн… – воскликнула сквозь рыдания молодая женщина.
Если бы в этот момент на них обрушилось небо, Антонио был бы менее поражён.
– Кто?! – шёпотом переспросил он. – Лорд Оуэн?
– Да, Антонио, – кивнула графиня и поразилась тому, как исказилось лицо её собеседника.
Он, оттолкнув её, вскочил с кресла и схватился за голову:
– Это невозможно! Грош мне цена, если я смог упустить вас из-под своего контроля! Как давно ты с ним шпионишь для немцев?
– Почти два года, – опустив голову, пробормотала, продолжая всхлипывать, молодая женщина.
– Что?!! Два года?!! – вскрикнул побледневший Антонио и рухнул опять в кресло: – Это конец! Это конец всему, что я тут так тщательно выстраивал. Я же тебе доверял как себе самому! Я Ратмира презирал и ненавидел за то, что он ходил в любимчиках Учителя. Но он ни разу не обманул и не предал ни меня, ни наших братьев. Всегда говорил, что и как станет думать и делать… А ты, кого я считал своей сестрой, так подло шпионила за моей спиной. Слушала меня и всё передавала немцам… Будь ты проклята, Агнешка!
Антонио опять вскочил с кресла и, потирая кончикам пальцев виски, стал бормотать:
– Нужно что-то придумать… что-то придумать… Как же болит голова! О, Мадонна, подскажи мне, научи меня!.. – он помотал головой и с гневом посмотрел на притихшую у кресла графиню Терницкую: – Живо собирайся, поедешь со мной в посольство. Там я запру тебя в комнату и после решу, что делать дальше. Сейчас же у меня очень сильно болит голова…
Женщина, вздохнула, поднялась с пола и стала собирать вещи. Подготовив баул, она опять прерывисто вздохнула и, подняв на Антонио красные от слёз глаза, тихо произнесла:
– Ты сказал, что Ратмир жив, но болен… Я хотела остановить Ульриха, но не успела… Мне так жаль… Я могу ему чем-нибудь помочь?
– Пошли, – резко бросил ей Антонио и, выглянув из комнаты, приказал стоявшему у дверей охраннику, взять её баул.
Спустя пару часов Антонио вновь заехал проведать Ратмира. Короткий зимний день подходил к концу и на улице уже темнело. Антонио спешно поднялся по лестнице на второй этаж. Слуга Александр успел ему сообщить, что к Ратмиру уже наведались гонцы от нескольких известных личностей, в том числе и от самой царицы и всем им было передано сообщение о внезапной болезни его хозяина.
– Хорошо, хорошо, – внимательно выслушал его Антонио и попросил принести ему вина и еды. Он шагнул в комнату, освещённую несколькими свечами. На постели с закрытыми глазами лежал исхудавший Ратмир, и казалось, спал. Услышав шаги, он приоткрыл глаза и слабо улыбнулся:
– Рад тебя видеть, брат.
– И я очень рад, что ты выглядишь получше, – искренне улыбнулся ему в ответ Антонио. – А может это всё из-за того, что ты даже успел побриться?!
– Знаешь же, что терпеть не могу эти бороды, – тихо ответил Ратмир и, морщась от боли, закашлялся.
– Знаю, сам такой, – обеспокоенно посмотрел на него Антонио.