Снова на восьмом этаже,
запершись у себя, я закрылподушкой голову, чтобыприглушить стенания мамы.
Та сидела на кухне, рыдаяв ладони и только опускала их,чтоб принять еще одну стопку.
Наступала короткая пауза,и в эти моментыя мог украдкой дышать.
Мне хотелось плакать,
и мне казалось,будто кто-то другойпрячется внутри меня.
Его кулачки колотятменя по глазам изнутри,он лягает меня по горлув том месте,где я глотаю.
Замри, шепчу я ему.Крепись, шепчу я себе.
Потому что плач –это против
ГлавныхПравил.
Правила
№ 1: Плач
Никогда,несмотря ни на что,не реви.
№ 2: Донос
Никогда,несмотря ни на что,не стучи.
№ 3: Месть
Если того, кого ты любишь,убили,
найди того,кто убил,и убей егосам.
Кто придумал эти правила
Конечно, это не
брат,не его друзья,не папа,не мама, не парни с района,не шпана и не шлюхи
и, определенно,не я.
Еще кое-что о правилах
Их нельзя нарушать,они сами для нарушителей,
следуй им.
Наша спальня: Желтый квадрат
Две кровати –одна слева от двери,другая справа.
Две тумбочки –одна – перед кроватью, что слева от двери,другая – перед кроватью, что справа.
Посреди – маленький телевизор.
Половина Шона была левая,почти идеальная.
Моя – правая –почти свинарник.
На стене Шона висели –плакат Тупака,плакат Бигги.
На моей стене –корявая анаграмма, написанная моей рукойкарандашом, на случай если мама заставит
стереть ее:
ТОПОР = РОПОТ.
Анаграмма –
это когда ты берешь слово,переставляешь буквыи получаешь новое слово.
Иногда получается,что слова как-то связаны.Например: КАНОЕ = ОКЕАН.
Те же буквы,другие слова,но вместе они имеютобщий смысл,
как братья.
Средний ящик
В части комнаты Шонаон один выделялся,
как сломанный зубв идеальном ухоженном рту,зажатый междуверхним – с рубашками,сложенными аккуратноодна на другую,и нижним – с носкамии трусами с майками.
Он слетел с пазови застрял на своем месте.
Казалось, средний ящикзаело не случайно,а чтобы мы с мамой его не трогали.
Там лежал пистолет.
Я не стану делать вид, будто Шон
был паинькойи послушным мальчиком.
Таким правильным,что всегда сообщал,где он,с кем они чем занимается.
Он был не таким.
Когда ему стукнуловосемнадцать,мама перестала его пасти
и начала молиться,
чтобы он не загремел за решетку,и чтобы Летисия не залетела,
и чтобы онне погиб.
Моя мама повторяла:
Я знаю, ты молод,у вас бывают разборки,только помни, когдаты бредешь в темноте,убедись, что темнотане бредет за тобой.
Но Шон,наверное,был в наушниках.
И слушал Тупака или Бигги.
Поэтому зачастую
я ложился спать,свернувшисьна своей кровати,постепенно засыпая исмотря на флаконы одеколонана тумбочке Шона.
И застрявший в пазах средний ящик.
В полном одиночестве.
Но я никогда ничего не трогал,
поскольку не хотелненужных разборокпосреди ночи,
вот почему я не трогалего вещей
никогда.
Раньше было по-другому.
Мне было двенадцать, шестнадцать – ему,мы на ночь трепались, пока не вырубались.
Он мне говорил, как с телками мутит,а я выдумывал девчонок своих.
И он делал вид, будто мне верит,чтобы я стал по жизни уверенней.
А потом говорил мне про рэперов,умерших кумиров, Тупака и Бигги,
их все обожают, потому чтомертвых всегда любят больше.
А когда мне было тринадцать,
Шон сказал мне, что я уже вырос,и обрызгал своим одеколоном,добавив, что моей девчонке,моей первой девчонке,понравится.