Никто не заговариваетс теми,кто уже стоит в кабине,и те, в свою очередь,не говорят с новымипассажирами.
Таковы правилапоездки в лифте,как мне кажется.
Никто не разговаривает,не смотрит друг на друга.Все тихонько стоят,уставившись на дверь,и ждут.
09:08:02
И тут заходит парень,
определенно постарше меня,но не очень. Коричневая кожа.Худой. Короткая стрижка,косой пробор.
Лицо гладкое,даже без усов.
Вокруг шеи звеньязолотой цепочки,как что-то волшебное.
Он проверил кнопкии убедился, чтоодна, с буквой «Л» горит.
Он тоже ехал вниз.
«Л» означает лузер
Шон и я,еще мальчишкамивстанем, бывало, в лифтеи ждем, пока кто-нибудь войдети нажмет на кнопку «Л», и тогда мыначинали тихонько ржать, потому чтоэтот тип оказался лузером, а мы с Шоном – нетв этой забавной поездке на лифте вниз, в лобби.Об этом я и вспомнил, когда этот парень с золотойцепочкой посмотрел, горит ли кнопка с буквой «Л».Интересно, а он знал, что в нашем с Шоном мире я уже был
лузером?
Очень некомфортно,
когда тебекажется,что на тебясмотрят,но толькотогда,когда ты самне смотришь.
Я видел девчонок
на остановках автобуса,из-за которых мужики начиналиказаться жалкими существами,они вытягивались, напрягались,чтобы узреть то, что Шони остальные называли
миром.
Но тут, в лифте,девчонок не было,не на кого было пялиться.
Но он продолжалпялиться,не понимая,что у него можетпоявитьсяпроблема.
09:08:04
Мы знакомы? –
спросил я,буквальновзбесившись.
Парень улыбнулсяи поправил цепочкуна шее.
Заглянул мнепрямо в глаза иочень серьезно.
Ты меня не узнаешь? –
спросил оннизкимзнакомым голосом.
Я присмотрелся,прищурился,стараясь припомнить его.
Не-а. Не помню,
сказал я.
Он широко улыбнулся,обнажая острые,как у акулы, зубы.
Потом повернулся,чтобы я увиделего со спины.
Там, на футболке,была напечатана фоткаего самого, сидящегона корточках.Он показывал средние пальцыи улыбался.
RIP, БАК, ТЕБЯ ЗАПОМНЯТНАВСЕГДА[1]
Внутри меня все сразу сжалось
и будто провалилосьвниз,
а может, то и другое вместе.Я узнал его.
Бак?
Я неуверенно
шагнул назад.Быть того не может.Не может.
Так все и вышло, как написано? –
спросил он,
поворачиваясь ко мне лицом.Быть того не может.Не может.
Но я д-думал… –
запинаясь, произнес я.
Я думал… я думал…
Ты думал, что я умер,
сказал он,
вот так запросто.Вот так запросто.
Я начал тереть глаза,
тер и тер ихснова и снова,
как в отключке.
Но я никогда не курилтравку или чего такого.
Не бывал в подобных компаниях,не был торчком.Ну, не мог мертвец
вот так простоговорить со мной.
ДА,
Так оно и было,
сказал я,надеясь, что онскажет, что не умер,что его не убилиили
что-нибудьв этом духе.
Или, может,я проснусь,сяду в кровати,а пистолетокажется подподушкой,а мама еще будет спатьза кухонным столом.
Это сон.
Бак посмотрел на меня,замечая мое волнение, итихо произнес:
Так и есть.
Я сделал все, чтобы проснуться:
щипал себяпод мышкой,давал себепощечины,даже пыталсяпроморгаться.
Моргал,моргал,моргал,
но
Бак был на месте.
Я знаю, о чем ты думаешь.
Что я испугалсясмерти насмерть.
Но только бояться не надо.
Я знал Бакас детства,он был единственныйдруг Шона, старше его.
Шон знал Бакалучше, чем я,и был знаком с ним дольше,чем мы с нашим отцом.