Данка снова уткнулась носом в неправильно (и нахально!) согреваемый бокал шампанского — ну, тут Серега не удивил. По нашим дорогам и вправду только на «уазике», а медвежьих углов, говорят, и под Москвой еще навалом. В хорошем лесу на сто шагов отойди — вот тебе и угол. Из пушки пали — фиг кто услышит. Это, однако, если лес настоящий, а не парк причесанный…
Вон, дед в дальней горнице ей вторую дюжину сыпет, уже никак молчком не продержаться, а гостевой-заезжий даже на дворе ничо не слышит! Уже легче, а то стыдуха ведь какая — девке уже целых четырнадцать, а голым задом на скамье елозит, словно маленькая. Хотя как и есть маленькая — вот непутевка, расстроила деда, сейчас он и тебе расстройства добавит! Но все одно, старалась давить визги, мычать побольше — так вроде и легче терпеть, а звону меньше. Стыдуха-а-а! — Вслух, что ли? точно, вслух простонала — вон деда отвечает, новый прут от рассола отряхивая:
— Стыдуха не в розгах, а пьянке непрошеной! Ишь ты, стыдно ей! А стакан прятать не стыдно было? Вон сколько набулькала! — и плеск настойки на зад…
Не, это уже было, вспомнила, а вот чего дальше? Ну, понятно, чего дальше — три дюжины есть как есть, даже маечка от пота мокрая, так на скамье отдергалась, отвилялась. Не, вру, мокрая была уже потом, не в тот раз… А в какой? Когда это он еще не совсем телешом растягивал? Вот блин, напоили своим шампанским, последние мысли и те в кучку не собрать…
— Ты случайно местного батюшку не знаешь?
— Нет, я в городские церкви не хожу.
— Все. Этой больше не наливать! — засмеялся Владимир Дмитриевич, а Данка покраснела, когда поняла, что встряла с непрошеным ответом в Серегин рассказ.
— Михаила, что ли? — зачесал затылок шофер Володя. — Как не знать, конечно знаю. У нас его все знают. Я у него первое время даже шоферил…
— Да же так? — удивился Игорь
— Ага, пока он меня того… Ну, не сошлись мы с ним… Выпил я как то раз, ну так чуть-чуть, жена даже не учуяла… А батюшка Михаил вот… Приспичило же ему ехать… — Володя замолчал. — Одним словом, попер он меня… Да, я если честно и не в обиде… Правильный он мужик. Без строгости с нами никак! Да и вообще — надо же! К нам москвичи разве что в «столыпинских вагонах» приезжают. А этот сам, по своей воле! Все в толк не возьму: чего ж ему в столице то не сиделось?
— Не ты один это в толк не возьмешь, — согласился я, глядя в оконное стекло на размытые дождем пейзажи.
Мы уже выезжали из городка, когда Владимир вдруг резко дал по тормозам. Навстречу нам двигалась фигурка, явно принадлежавшая представительнице прекрасного пола.
— Ну, вот — явление Христа народу, — улыбнулся Володя. — Катерина собственной персоной…
Подошедшая к машине девушка, видимо уже знала свое законное место в этом «кадиллаке», которое этот раз облюбовал себе Игорь, явно смутилась, узрев в салоне незнакомых дяденек.
— Садись, садись, Катерина, чай не волки — не съедят, — пошутил Володя.
Девушка, подойдя к задней дверке, с заметным смущением и не торопясь, открыла ее.
— Ты что ж это опять проспала? Служба с минуты на минуты начнется. Леспромхозовские уже наверное как с час проехали…
— Опоздала, — чуть слышно ответила девушка, поправляя на голове платок и с нескрываемой робостью присаживаясь по соседству со мной.
— А это кстати тебе, Катерина, попутчики будут… Из самой Москвы к нам пожаловали. Вот, хотят с батюшкой Михаилом повстречаться, — пояснил наше присутствие водитель. — Ты уж их до места доведи, а то они в нашей тайге еще и заблукают…
— Провожу, — в той же интонации откликнулась на просьбу «таежная Олеся», найдя в себе смелость все-таки «стрельнуть» в мою сторону взглядом своих милых васильковых глазок.
Понятие «Москва», как я заметил, вызывало у местных аборигенов ассоциацию с какой-то дальней галактикой, а всех, кто в ней жил, они воспринимали как таинственных гуманоидов.
x x xВсхлипывая, приводила себя в порядок. Проще говоря, натягивала сарафан на расчерченное полосами тело. Ткнулась носом поближе к мутноватому зеркалу на комоде, деловито поправила непокорные пряди волос, еще раз вытерла глаза, потянулась к расческе и охнула — вроде «присохший» к ягодицам брусничник снова дал о себе знать иглами градусов внутри припухших полосок. Вот дал деда… Это же надо, заместо рассола зад настойкой полить! Щеки, правда, горели жарче бедер: посередке третьей дюжины четко грохнула дверь: в дом из бани зашел покуривший на дворе гость. Дед все равно достегал оставшееся — и мертво глотая стоны, девчонка с ужасом думала о том, как слышит он сейчас резкие стежки розог, представляет ее растянутое на скамье голое тело, мечущееся под прутьями и… Ооой, стыдуха-то! Молчи, дурочка! Может, не поймет! может с чем спутает! Ой, деда, потише секи-и-и!!!