Наконец собрались домой. Стоило санкам отъехать буквально несколько ярдов, и город снова исчез, будто и впрямь был миражом.
— Древнее заклятье. — Повторила Зила.
— Да, знаю, — откликнулась Мирра, она все оборачивалась, пыталась высмотреть хоть какую-то деталь испарившегося города. Но вокруг вновь были лишь белая целина, да, кое-где, черные копья камней, прошившие снег. — Оль-Герох, когда Хаэлнир окружил его волшебной стеной, тоже не был виден из окрестностей.
— Хаэлнир… Где-то я слышала это имя. — Зила сдвинула капюшон, заправила своевольную медную прядь. — А! В древних легендах говориться о Хаэлнире, прозванном Тенью Смерти, истребившем народы Замуррья[7]. Мрачноватое имечко у твоего друга.
— Нормальное имя. — Буркнула Мирра. Она тут же пожалела, что помянула о Хаэлнире — вечно ее заносит, куда не следует. — Часто ты сюда приезжаешь?
— Нет, не скажи, — девушку оказалось не так просто сбить с темы, — очень интересное имя, Хаэлнир. Очень эльфийское, я бы сказала. Твой друг, он откуда родом?
Пришлось рассказать об эльфийских переселенцах. Глупости, конечно, но не нравилось ей при новой подруге распространятся об этом. Была у нее и раньше пара тем, о которых говорить — язык не поворачивался: об очень давней и скоротечной помолвке с Акелем, и еще о смерти Эйнара. Но тут все объяснимо — печальные воспоминания, все такое… А про эльфов-то, вроде, она прежде любила потрепаться. А тут…
— Ну и дела у вас творятся! — Присвистнула лесная красавица, выслушав короткий рассказ. — Чтобы эльфы воевали за людей?! Не слыхивала о таком.
Мирра могла бы возразить, но она, как можно равнодушнее, пожала плечами и вперилась взглядом в бьющийся на ветру красно-коричневый парус.
Весь следующий день вранская правительница хозяйничала в хижине одна. Зила еще до света (светало теперь поздно) отправилась в лес, и вернулась тоже в сумерках. Заплечную сумку распирало от подмерзших кроличьих тушек. В руках охотница умудрилась притащить еще и парочку подстреленных тетеревов.
— Куда ты столько? — Поразилась Мирра. — Про запас, что ли?
— Про запас. — Девушка скинула с плеч тяжелую суму. — Оставь, дичью я сама займусь. — Отстранила собравшуюся помочь ведьму. — Ты лучше куртку дошивай. Да и штаны еще одни на тебя перекроить бы неплохо.
— Успеется. Зима длинная. — Отмахнулась та. Сидение с иглой в руках уже порядком ей надоело.
— Зима, конечно, длинная, но если мы хотим добраться до твоего Врана до больших снегопадов, выходить нужно не позднее следующей четверти.
— Добраться до Врана? — Мирра испугалась, что ослышалась. — Значит, мы все-таки отправимся к границе?
— Отправимся-отправимся. — Освободившаяся от верхней одежды, Зила вновь подхватила свою добычу. Мирра даже запрыгала от радости, хотя и понимала, что выглядит нелепо. Зила сделала «большие глаза», но правительница ничуть не смутилась, и еще некоторое время продолжала скакать, оглашая дом радостными криками. Десять против одного, что ее новая подруга изменила свое решение после недавнего разговора. Как пить дать, северянке захотелось поглазеть на живых эльфов. А она-то ругала себя за болтливость!
В пятый день первой четверти месяца стылой воды, на рассвете, две закутанные в меха фигуры спустились с припорошенного снегом крыльца. У стены, воткнутые вертикально в сугроб, уже ждали короткие охотничьи лыжи. Зила первой впряглась в облегченные санки — в лесу под парусом не раскатишься. Выпавший за ночь снежок заскрипел под полозьями.
Первое время бежать было легко. К вечеру Мирра хоть и устала, чувствовала себя прекрасно. То есть испытывала глубокое моральное удовлетворение: она, (уже не юная лесная дева), как ни в чем не бывало, бежит весь день по лесу за тренированной подругой. А ведь раньше ни разу на лыжах не стояла! Как тут не испытать законную гордость за себя, любимую?! За день они сделали только одну длинную остановку. Перекусили зажаренным с вечера тетеревом, но огонь не разжигали. С началом сумерек Зила выбрала место для ночлега, отправила Мирру за валежником, сама принялась рубить еловые лапы на подстилку для сна и шалаш. Правительница натаскала немалую кучу дров, села отдохнуть на самое толстое бревнецо. Лесная колдунья между тем ловко наметала шалаш, настелила поверх утоптанного снега лапник, сверху кинула два меховых мешка-одеяла. Костер развели под самым боком, едва ли не в шалаше. Натопили снега, похлебали горячего варева с солониной. Потом сунули в огонь то самое, послужившее табуреткой бревнышко.