– …отвечаю за вашу безопасность. С меня же шкуру спустят, ежели что!
– Мой водительский стаж семь лет и ни одного нарекания! Поэтому никаких «ежели что», – сердито оборвал его Чудинов, а заметив меня, кивнул: – Садись, Лера, поехали!
Я уселась на переднее сидение и любезно улыбнулась агенту, который казался мне растерянным.
– Спасибо, – сказала я ему, – приятного дня!
Он спохватился:
– Благодарю! И вам удачной поездки, сударыня!
Макс плюхнулся рядом, захлопнул дверцу и завел мотор.
– Чего он от тебя хотел? – поинтересовалась я.
– Ничего. В этой конторе машины сдают вместе с шоферами.
– Да? Почему? – Такое, конечно, бывало, но я не верила, что Макс упустил это из виду. Кто угодно, но только не Мистер Совершенство, всегда славящийся вниманием к деталям.
– Все нормально, Лер, не переживай, – мы тронулись с места, и я взглянула в боковое зеркало, отразившее расстроенное лицо агента на фоне желтой вокзальной стены.
– А у него не будет проблем из-за нас?
– Я оплатил все его проблемы. Но их не будет.
– А как он тебя вообще узнал? Вы встречались?
– Нет, конечно. Думаю, он узнал меня по фотографии в паспорте, скан которого я пересылал в их контору, да и других клиентов с московского поезда у них сегодня нет. А вообще, Лера, хватит меня пытать и отвлекать от дороги!
Я замолчала и уставилась в окно, с любопытством осматривая улицу. На светофоре мы поехали прямо. Макс рулил, не пользуясь навигатором, ни картой – видимо, неплохо знал город.
– А куда мы едем? – все-таки не выдержала я.
– Сначала в банк, запасемся наличкой, – ответил Чудинов, – я в Москве снял кое-что с карточки, но там лимит. А потом заедем в какой-нибудь магазин за продуктами.
– Неужели в Койвуяги нет продуктов?
– До Варозера добираться не меньше шести часов, надо хотя бы воды купить и печенья. Не уверен, что по дороге мы найдем что-то приличное, где можно рискнуть пообедать.
Ну да, подумала я, черной икры тебе вряд ли подадут.
Поведение агента из проката не давало мне покоя. Максим не предъявил ему никаких документов, не заполнял анкет, не ставил подписи на договоре, даже паспорт не показал – короче, не сделал ничего, что положено делать в подобных случаях. В груди поселилось смутное подозрение, но в конце концов мне удалось себя убедить, что Чудинов воспользовался машиной, принадлежащей одной из контор его клана. Потому и не доверил мне обзванивать местные фирмы, а улаживал вопрос сам. Только он по какой-то причине не желает, чтобы я знала об этом.
Я смотрела на его четкий римский профиль и прикидывала, отчего Макс не питает ко мне доверия. Хотелось бы верить, что дело в скромности, нежелании лишний раз выпячивать социальную разницу между нами. Но также мне хотелось, чтобы он хоть немного стал ближе и понятнее.
Я по привычке поискала слова, чтобы описать то, что вижу в нем: так мне было проще. Я смотрела на Макса исподтишка, чтобы не вызывать лишних вопросов, и прикидывала, что на этот раз? Гордость. Озадаченность. Раздражение. Вина. Слова удивляли, как удивлял и новый образ сидящего передо мной человека. Сегодня он не был олицетворением Соблазна и Обладания. Необузданная чувственность все еще сквозила в его застывшей кривой улыбке, но уже не главенствовала в ней.
И все же я по-прежнему была перед ним уязвима.
Как и собирались, мы заехали в банк, где Макс вытащил из банкомата чертову тучу денег, которые добавил к уже находящимся в чемодане пачкам банкнот. Я даже представить не могла, зачем ему столько. Нет, разумеется, я не обольщалась, что на берегу Варозера банкоматы стоят возле каждой березы, но на что там расходовать средства, кроме гостиницы да кафе? Это не Ибица, где продают любые удовольствия за любые деньги. Но, может, Макс просто не привык жить иначе?
После мы завернули в небольшой магазин, где Чудинов затарился бутылками морса, кваса, воды с газом и без газа, колбасными нарезками, булочками и прочей ерундой в том же роде. Я покладисто толкала тележку, в которую Макс сгружал все новые и новые продукты. Чек на кассе был похож на простыню.
После магазина мы, бросив машину в тихом переулке, вышли на набережную Онежского озера, потому что Макс в порыве добрых чувств решил показать мне главные красоты города.
– Смотри, Лера, – сказал он, обводя рукой безбрежные просторы серого Онежского озера, – нельзя быть в Петрозаводске и не полюбоваться на Онегу.