Однако несколько дней назад я встретила Максима на набережной Москвы-реки, где, опечаленная перспективой скорого увольнения, прогуливалась в растрепанных чувствах. Я была потрясена тем, как сильно забилось мое сердце при виде его лучезарной физиономии. Столько воды утекло, столько всего случилось в жизни, а я по-прежнему ненормально реагировала на его кудри, соблазнительно падающие на высокий лоб, и кривоватую улыбку «плохого мальчика». Воистину, даже время и личный опыт мне не впрок.
Собственная реакция настолько меня озадачила, что я упустила момент, когда мы от банальных «Ну, как ты, где ты?» перешли на личные проблемы. Более того, я неосмотрительно поделилась с Максом своим печальным положением. И кто только за язык дернул?
– А хочешь, я тебя к нам устрою? – совершенно неожиданно предложил он мне, не иначе купившись на скорбную мину.
– А к вам, это куда? – осторожно уточнила я, прикидывая, подойдет ли его работодателям мое скромное резюме.
– «Истина где-то рядом», слышала о таком?
Я не слышала, но от помощи не отказалась.
– В нашей редакции большие потери. Две сотрудницы ушли в декретный отпуск. Представляешь, Лера, сразу две! И все их обязанности повесили на меня. Я зашиваюсь! Если ты поможешь мне разгрести эти авгиевы конюшни, буду век тебе признателен. Вот только у нас бывают частые командировки, мотаемся по всей России. Ты как, не против подобного?
– Да нет, – ответила я, – командировки это нормально. Мужа и детей пока не завела, так почему нет?
Да и выбора у меня особо не было, лето – глухой сезон для ищущих работу. А до осени я бы просто не дожила, пришлось бы мне возвращаться под родительское крылышко не солоно хлебавши, что было смерти подобно.
Макс фразу об отсутствии мужа и детей оставил без комментариев, только загадочно улыбнулся, заставив мое глупое сердце подскочить. Но я взяла себя в руки. Спокойно, стараясь, чтобы дрожащие пальцы не выдали волнения, я накарябала на какой-то завалявшейся бумажке адрес электронной почты, куда он просил выслать портфолио и краткое резюме, и распрощалась с Мистером Совершенство, отправившись гулять по набережной дальше.
Потом уже, купив в киоске последний номер «Истины где-то рядом», я в ужасе обнаружила, что речь идет о банальнейшей желтой газентенке, пишущей о вампирах, инопланетянах и деревенских бабках-колдуньях. Так низко я себе даже в самые худшие дни падать не позволяла. Работа есть работа, конечно, но заниматься явным мошенничеством и передергиванием фактов… это подло и недостойно настоящего журналиста.
Я опустилась на первую попавшуюся скамейку и, держа выпуск на коленях, потерянно сидела, соображая, как же так получилось? Как Макс, надежда нашей журналистики, попал в логово обмана и разводилова? Я ничего не понимала. Уж у него-то, как мне казалось, все должно быть в шоколаде. На худой конец, его папочка мог бы купить сыну издательство или журнал посолидней. Неужели Макс вдрызг разругался со своей благополучной родней и принялся пробиваться самостоятельно?
Мне стало до чертиков любопытно, что сейчас происходит в жизни Чудинова. При этом я избегала думать, что настоящая причина интереса – темные глаза, смотревшие на меня с непередаваемым выражением, словно в эти минуты для него не было ничего и никого важнее меня. «Мне просто нужна работа. Любая. Деньги не пахнут и лишними не бывают, – внушала я себе, – это все на крайний случай, до того, как найду что-нибудь приличное». Да, старая любовь не ржавеет и все такое, но питать несостоятельные надежды в отношении этого человека было бы для меня верхом неблагоразумия. Даже если он порвал с кланом могущественных Чудиновых, дельфин и русалка по-прежнему не пара.
...Этим вечером Макс мне не позвонил, не позвонил он и завтра, и послезавтра. Ну, и слава богу, подумала я со смесью облегчения и разочарования. Поддался парень порыву, а на самом деле никому в разгар кризиса новая корреспондентка не нужна, бывает. Вежливая болтовня на набережной вовсе не обязана заканчиваться моим ангажементом. Но на пятый день к вечеру знакомый голос с чарующей хрипотцой все же раздался в моей трубке. Макс был краток, поздоровавшись и поинтересовавшись, не передумала ли я, он сообщил, что в таком случае его шеф, Мельниченко Антон Эдуадович, ждет меня завтра в десять двадцать.
На собеседование я явилась спокойная, как удав, шла по принципу «не возьмут – плакать не буду». Но Мельниченко меня взял, о чем и сообщил, не успела я переступить порог его кабинета.