Я скривилась. Джилли не в первый раз высказывала мне это, потому что считала, будто я впустую растрачиваю свободное время, которое не обременено братьями и сестрами, а также постоянно пропадающими в фургонах с едой родителями. А затем добавляла: «Будь я на твоем месте, то не отсиживалась бы в углу, а стремилась бы навстречу приключениям». (Вот только она никогда не объясняла, какие приключения искала бы, потому что от неопределенности любая фантазия становилась лишь привлекательнее.) Более того, она считала, что я впустую трачу не только свою жизнь, но и ее, потому что не гуляю по пляжу, а сижу в постели, усыпанной крошками от крекера, и смотрю специальный выпуск новостей про какое-то таинственное убийство. Но я не была Джилли и никогда ею не буду, хотя и поделились бы с ней частью своего свободного времени, если бы могла. Она действительно это заслужила.
На следующее утро, после ранней пробежки и заплыва в бассейне отеля, я приняла душ и отправилась на наш стратегически важный и заранее запланированный завтрак с мамой и Уильямом. Усевшись за стол с булочками, кофе и фруктами, мы сверяли расписание, распределяли обязанности на день и просматривали шпаргалки, распечатанные мною в бизнес-центре отеля. В половине одиннадцатого я уже колесила по Колби в своем фургоне в поисках фактически ненужных вещей. Согласно моему (пуленепробиваемому) списку, мне предстояло отыскать Библию в твердой и привлекательной, но не слишком рельефной обложке (потому что родители забыли экземпляр, принадлежавший семье, дома), четыре черных галстука-бабочки и «кучу пенни, желательно блестящих и отполированных».
Эти предметы было бы сложно отыскать даже в Лейквью, несмотря на несколько торговых центров и район с различными процветающими лавочками в центре города. А в Колби оказалось не так уж много магазинов, поэтому через час мне удалось раздобыть только галстуки-бабочки. В единственном месте, где продавали официальную одежду, «Все для важных событий у Лилли», не слишком-то обрадовались покупке аксессуаров в последнюю минуту. Мне пришлось пообещать, что верну галстуки-бабочки в полдень воскресенья, заплатить за них двойную цену и сунуть еще сорок баксов владелице, чтобы она разрешила мне их забрать. Но даже после этого я ощущала на себе прожигающий спину взгляд, пока шагала до машины. Поэтому к тому времени, когда мне удалось отыскать Библию в местном книжном магазине, чувствовала себя выжатой как лимон и беззастенчиво умоляла дать мне хотя бы несколько пенни, которые мне в итоге вручили просто из жалости.
– Ты вернулась, – сказала мама, когда я наконец-то зашла в отдельное обеденное помещение рядом с бальным залом, которое мы использовали как командный штаб. На соседнем столе выстроились в ряд все цветочные композиции, а рядом с ними стопкой лежали программы. – Ты достала пенни?
– Да, правда, всего несколько, – сказала я. – И они не блестящие.
А затем достала мелочь из кармана и высыпала ее рядом с мамой, которая сидела во главе стола, разложив перед собой веером папки. В каждой из них хранились задания, которые было необходимо сделать до начала церемонии, и она перебирала их, проверяя готовность.
– Это не так важно, главное – у нас будет что положить вместе с карточками.
– С карточками?
Вместо ответа она потянулась за желтой папкой и положила ее прямо перед собой. В «Свадьбах от Натали Барретт» каждому заданию соответствовал свой цвет. Поэтому, даже не взглянув на надпись (сделанную почерком Уильяма), я знала, что в ней хранятся все последние указания будущих молодоженов. Открыв ее, мама достала лист и протянула мне.
– Мать Джозефа звали Пенни. Она умерла от рака, когда ему было десять. Поэтому жених и невеста решили почтить ее память, раздав гостям карточки с ее именем, датами рождения и смерти, а также ярким и предпочтительно блестящим пенни.
– И это они придумали за последние два часа? – спросила я, потому что не помнила, чтобы слышала о чем-то подобном за последние месяцы.
– Они решили это вчера вечером, после ужина.
Это так ужасающе часто случалось, что у нас даже была своя аббревиатура для таких случаев: РПВБ, что означало «Решение, принятое в баре».
– Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
– Мне бы очень этого хотелось, – с усталым видом вздохнула мама. – Знаю, ты меня возненавидишь, но мне нужно, чтобы ты вернулась в город и забрала карточки из типографии. Я уже заказала их, оплатила срочную печать, и они готовы.
– Ты серьезно?
– Я же сказала, что ты меня возненавидишь, – ответила она, будто от этих слов мне должно было стать легче.