Я недоуменно заморгала. Как это вообще возможно?
– Он снимал нас без нашего ведома! – возразила Джульетта. – Разве это законно?
Папа молчал, но его взгляд вполне ясно говорил: «Утихомирься сейчас же, иначе отправишься в свою комнату».
– Все, что вы, девочки, сказали и сделали, было публично.
– Но это не предназначалось для такой широкой публики.
Отец покачал головой:
– Это не имеет значения. Публично – значит публично. В этом смысле права Кларка защищает первая поправка[2]. Это его работа, девочки. Я уверен, что он прекрасно знает законы и действовал очень осторожно. В любом случае вы не первые его жертвы, и ему не привыкать к такой реакции. У него своя система. Я звонил. У Кларка целая армия адвокатов, причем самых лучших, как сказал мой знакомый. Против него часто подают иски, но дело почти никогда не доходит до суда. Он еще ни разу не был осужден.
Джульетта села за стол рядом с сестрой. Она скрестила руки на груди и нахмурилась.
– Я бы отдала что угодно, чтобы увидеть этого красавчика за решеткой, – сказала Ана.
– Везет ему, – буркнула Джульетта. – Думаю, многие его враги были бы счастливы.
Я невольно улыбнулась:
– Что ж, очень жаль, что мы не можем упечь его в тюрьму.
Анастасия усмехнулась, а Джульетта недовольно фыркнула:
– Ладно. Тогда просто подадим против него иск.
– Мои юристы уже работают над этим, – сообщил Брайан. – Я позвонил по дороге сюда.
Он пытался помочь, но отец продолжал злиться на него. Меня захлестнула волна гнева. У папы не было реальных причин так ненавидеть Брайана. Но в следующую минуту я постаралась успокоиться: все и так складывалось хуже некуда. Не хватало еще рассориться с папой.
– Извините, что вмешиваюсь, но мне нужно выпить обезболивающее и немного посидеть, – сказала я.
Моя просьба наконец заставила всех отвлечься. Брайан подвинул мне стул, а Дженнифер достала из шкафа парацетамол.
– Это не подойдет, – заметила я. – Сегодня потребуется тяжелая артиллерия.
Дженнифер молча убрала лекарство и достала пачку мощного обезболивающего, которое я принимала только в самых крайних случаях. После вчерашнего шопинг-марафона оно было просто необходимо. Папа достал бутылку сока из холодильника и подал мне лекарство.
– Все еще болит? – спросил он.
– Да. Придется пару дней посидеть на таблетках.
Отец приподнял одну бровь.
– Позвонить Дэниэлу?
Дэниэл – мой очаровательный, милый, но совершенно безжалостный физиотерапевт. Мы хорошо ладили и, должна признать, достигли больших успехов в моем восстановлении. И все же мне не хотелось видеться с ним чаще, чем это было необходимо.
– Ни за что. Я же умру от боли, если он сейчас заставит меня заниматься. Он обещал не истязать меня на праздниках. Через неделю я буду как новенькая.
Я проглотила таблетку и улыбнулась. Папа тем временем добавил сахар в кофе, а Брайан уселся рядом со мной. Он по привычке положил руку на спинку моего стула, и я сразу почувствовала себя гораздо спокойнее.
– Что ж, – начал он. – Может, хотя бы сегодняшние события заставили тебя задуматься над моим предложением?
Джульетта с любопытством уставилась на нас:
– Каким еще предложением?
– Никаким, – пробубнила я себе под нос.
А вот Брайан ответил громко и четко:
– Я предложил Элле переехать ко мне, а не к Вивиан. Надеюсь, мне удастся убедить ее.
Джульетта поперхнулась от неожиданности, а папа, как я и ожидала, отреагировал не вполне адекватно.
– ЧТО? – взревел он и с такой силой стукнул о барную стойку чашкой, что едва не разбил ее.
Само собой разумеется, он облил кофе всю столешницу и свою рубашку, и Дженнифер пришлось в экстренном режиме наводить порядок.
Я не просто так не стала кому-либо рассказывать о предложении Брайана. Я знала, что отец будет в бешенстве. И Брайан тоже знал. Я не могла поверить, что он заговорил об этом при папе. Бросив на Брайана раздраженный взгляд, я повернулась к отцу. Я старалась выглядеть максимально спокойной и надеялась замять этот вопрос. Хотя шансы были невелики, если судить по багровому оттенку лица отца.
– Расслабься, па. Я не говорила да.
– Пока, – упрямо вклинился Брайан.
Я снова гневно посмотрела на него. Брайан раздраженно отвернулся и сосредоточился на моем отце, который буравил его взглядом и, судя по всему, был готов стереть в порошок.
– Как ты смеешь предлагать ей такое? Вы встречаетесь всего неделю. Ей еще нет девятнадцати!