- Вот здесь, видите, - сказал Стэндиш, неопределенно махнув в направлении стены, мимо которой они проходили в этот момент, не уточняя, что она должна была там увидеть и что подразумевалось понять в увиденном.
- Или здесь, - сказал он и указал, если она правильно поняла его жест, на дверную петлю. - А, - прибавил он, когда навстречу им распахнулась дверь.
Кейт была очень недовольна собой, обнаружив, что вздрагивает каждый раз, когда перед ней открывалась каждая новая дверь в клинике.
Она совсем не ожидала такого от всезнающей и самоуверенной журналистки из Нью-Йорка, даже если сейчас она и не жила в Нью-Йорке и писала заметки о туризме для толстых журналов. Все равно с ее стороны было совершенно неподобающе выискивать глазами высокого атлета-блондина каждый раз, когда открывалась следующая дверь.
Высокого блондина не было. Перед ней была невысокого роста рыжеволосая девочка лет десяти, которую катили в кресле на колесиках. У нее был больной вид, она была очень бледна и, казалось, полностью погружена в себя. Девочка без остановки беззвучно разговаривала сама с собой. То, о чем она говорила, да-видимому, причиняло ей беспокойство и приводило в состояние нервного возбуждения, и она билась в своем кресле, как птица в клетке, словно пытаясь спастись от бесконечного потока слов, исторгавшихся из нее. Кейт вдруг почувствовала острую жалость к несчастной девочке, и под влиянием какого-то импульса она обратилась к няне, которая катила кресло, и попросила остановить его.
Она присела на корточки и сочувственно-тепло посмотрела девочке в лицо, что было воспринято няней с большей долей одобрения и, напротив, с гораздо меньшей долей - Стэндишем.
У Кейт не было намерения завладеть вниманием девочки, просто она открыто и приветливо улыбнулась ей, чтоб посмотреть, не захочется ли девочке что-то сказать, но девочка ничего не ответила - то ли потому, что не было желания, то ли она была не в состоянии это сделать. Ее рот продолжал неутомимо трудиться, словно он жил какой-то своей, отдельной от остальной части лица, жизнью.
Теперь, когда Кейт могла лучше ее видеть, лицо девочки показалось ей не столько погруженным в себя, сколько усталым и изможденным, и на нем было написано выражение неописуемой тоски и скуки. Она нуждалась в отдыхе, покое хоть на какое-то время, но рот работал как заведенный.
На какую-то долю секунды ее глаза встретились с глазами Кейт, послав ей сигнал, который, возможно, должен был означать что-то вроде: "Мне очень жаль, но вам придется меня извинить, пока продолжается все это". Девочка сделала глубокий вдох, наполовину прикрыла глаза, словно смирившись со своей участью, и продолжала дальше свое тихое бормотание.
Кейт наклонилась поближе, в надежде услышать хоть одно членораздельное слово, но ей не удалось разобрать абсолютно ничего. Она бросила вопросительный взгляд на Стэндиша.
- Цены на рынке ценных бумаг, - ответил он кратко.
От изумления у Кейт начало вытягиваться лицо.
- К сожалению, вчерашние, - добавил он, как-то странно дернув плечом. Кейт поразилась тому, насколько искаженно он истолковал ее реакцию, и поспешно оглянулась назад, на девочку, чтобы скрыть свое замешательство.
- Вы хотите сказать, - решила уточнить она то, что уточнять было уже излишне, - что она целыми днями сидит и повторяет наизусть вчерашние биржевые цены?
Девочка проехала мимо Кейт, вращая глазами.
- Да, - сказал Стэндиш. - Нам удалось выяснить это с помощью специалиста, который умеет читать по губам. В первый момент мы были просто потрясены, но дальнейшее исследование показало, что эти цены всего лишь вчерашние, поэтому мы были слегка разочарованы. Так что этот случай нельзя отнести к особо выдающейся болезни. Аберрантное поведение. Было бы интересно выяснить, что является побудительным мотивом, но...
- Простите, что я вас прерываю... - Кейт изо всех сил старалась, чтобы в ее голосе прозвучала заинтересованность, лишь бы не выдать охватившего ее состояния шока. - Так вы говорите, что она все время повторяет наизусть - как это? - заключительные котировки курса ценных бумаг на бирже, а потом начинает все сначала и так снова и снова, или?..
- Не совсем. Все это достаточно интересно. С начала и до конца дня она совершенно точно воспроизводит колебания цен. Но с опозданием на 24 часа.
- Но ведь это невероятно, не так ли?
- Не более, чем мастерство особого рода.
- Мастерство?
- Как ученый, я считаю, что по причине доступности информации она получает ее по обычным каналам. Неправильно было бы усматривать в данном случае сверхъестественный или паранормальный источник. Бритва Оккама.
- Но кто-нибудь видел, как она читала газеты или говорила с кем-то по телефону?
Кейт посмотрела на няню, но та безмолвно покачала головой.
- Нет, никто никогда не заставал ее ни за одним из этих занятий, ответил Стэндиш. - Как я уже сказал, это просто искусство. Уверен, что любой фокусник может рассказать вам секреты этого искусства.
- Вы уже говорили хотя бы с одним из них?
- Нет. У меня нет ни малейшего желания встречаться с этими людьми.
- Но неужели вы верите, что она может это делать сознательно? - не отставала Кейт.
- Уверяю вас, если бы вы разбирались в людях так, как я, мисс м-м... вы бы поверили чему угодно, - безапелляционно-убедительным тоном профессионала заверил ее Стэндиш.
Кейт проводила долгим взглядом измученное и несчастное лицо девочки и ничего не сказала.
- Вы должны понять, что мы вынуждены подходить к этому рационально. Если бы она сообщала завтрашние цены на бирже - это совсем другое дело. Тогда речь могла идти о неком феномене совершенно исключительного характера, который потребовал бы от нас самого серьезного и тщательного изучения, который мы бы, несомненно, нашли способ финансировать. В этом не было бы никаких проблем.
- Я понимаю, - сказала Кейт, имея в виду то, что сказала.
Она встала, чувствуя некоторую одеревенелость в ногах, затем поправила юбку, натянув ее пониже.