Морин не хотела идти с нами, но мы ее все же провели в дом, потом вверх по лестнице, пока не оказались в помещении, очень похожем на нью-йоркскую мансарду. В Нью-Йорке такая мансарда стоит целое состояние, а в Лондоне она должна стоить целое состояние плюс еще тридцать процентов. Уже было четыре часа утра, но там все равно торчала куча народу, причем самого нелюбимого мною народу — студентов художественных факультетов. То есть Джесс нас предупредила, но я все равно был в шоке. Все эти покрытые шерстью шляпы, усы клочьями, новомодные татуировки и пластмассовая обувь… Нет, я вполне либерален, я был против того, чтобы Буш бомбил Ирак, да и к марихуане я нормально отношусь, но эти люди вызывают у меня страх и искреннее отвращение — во многом потому, что им бы не понравилась моя музыка. Приезжая с концертом в какой-нибудь университетский городок и прогуливаясь перед такой толпой, я всегда знал, что ничего хорошего нам здесь не светит. Этим людям не нравится настоящая музыка. Им не нравится «Рамонес», «Темптейшенс» или Мэтс, они предпочитают диджея Бипа и его идиотские электронные попискивания. А бывает, эти идиоты начинают изображать крутых гангстеров, слушая песни в стиле хип-хоп про разборки и пушки.
Так что я был не в лучшем настроении с самого начала. Я боялся, что могу ввязаться в драку, я даже решил, по какому поводу будет драка: я буду защищать Мартина или Морин от нападок какого-нибудь засранца с бородкой или от усатой женщины. Но ничего подобного так и не случилось. Что самое удивительное, костюм Мартина, равно как и его загар из солярия, вполне сюда вписывались. Да и Морин тоже — в своем плаще и трогательных туфлях. Мартин со своей прической телевизионного ведущего вполне сошел бы за одного из членов группы «Крафтверк», а Морин была весьма своеобразной вариацией на тему Мо Такер из «Велвет Андеграунд». А на мне были черные штаны, кожаная куртка и футболка с эмблемой сигарет «Житан», так что я чувствовал себя белой вороной.
Случился только один эпизод, когда я всерьез подумал, что могу сломать кому-нибудь нос. Мартин стоял и пил вино прямо из бутылки, а те два парня пялились на него.
— Это ж Мартин Шарп! Тот самый, из утреннего шоу!
Я вздрогнул. Я никогда, в общем, не зависал со знаменитостями, и мне и в голову не могло прийти, что появиться на вечеринке с лицом Мартина Шарпа — это все равно что появиться там голым, даже студенты волей-неволей обратят внимание.
— Вот это да! Ни фига себе гости! — отозвался его приятель.
— Эй, Шарпи-засранец!
Мартин вежливо улыбнулся в ответ.
— Ты, наверное, все время это слышишь от людей? — спросил кто-то из них.
— Что?
— Ну, «Эй, Шарпи-засранец» и все такое.
— Пожалуй, да, — согласился Мартин. — Такое я часто слышу.
— Да, не повезло тебе. Столько народу на телевидении, а последней мразью оказался ты.
Мартин, пожав плечами, улыбнулся, словно говоря «Ну что теперь поделаешь?», и повернулся ко мне.
— Все нормально?
— Такова жизнь, — ответил он, посмотрев мне прямо в глаза.
Каким-то образом ему удалось наполнить избитое клише глубоким смыслом.
А Морин тем временем не уставала поражаться. Она шарахалась, едва заслышав, как кто-то засмеялся, или выругался, или разбил что-то; и взгляд у нее при этом был такой, будто ей показывают слайды с изображением детей-инвалидов на пятнадцатиметровом экране.
— Хочешь выпить?
— А где Джесс?
— Чеза ищет.
— И когда она его найдет, мы сможем отсюда уйти?
— Конечно.
— Хорошо. Мне здесь не нравится.
— Мне тоже.
— А как ты думаешь, куда мы дальше пойдем?
— Не знаю.
— Но мы ведь все вместе пойдем, как ты думаешь?
— Думаю, вместе. Мы же договорились. Пока не найдем этого парня.
— Надеюсь, мы его не найдем, — сказала Морин. — По крайней мере, не сейчас. Если не сложно, принеси мне хересу, если у них есть.
— Знаешь, я не думаю, что найду здесь херес. Не похоже, чтобы они такое пили.
— А белое вино? Белое вино у них есть?
Мне удалось найти пару бумажных стаканчиков и полупустую бутылку.
— Будем здоровы!
— Будем.
— И ведь каждый Новый год одно и то же…
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, теплое белое вино, вечеринка с кучей отморозков. А ведь я себе пообещал, что этот Новый год будет другим.
— А прошлый Новый год ты где встречал?
— Дома, вместе с Лиззи, моей бывшей. Мы вечеринку устроили.