Я протянул руку за спину и повернул выключатель. Пинком я затворил дверь.
Он был бледный, рыжеволосый, с мертвыми глазами убийцы. Его лицо перекосилось от боли, но он и не думал капитулировать.
— Ты долго не проживешь, малый, — сказал он.
— А ты вообще не проживешь. А ну с дороги. Он ухитрился рассмеяться.
— Ноги у тебя еще остались, — сказал я. — Становись на колени и ложись.
Лицом вниз, если оно тебе нужно.
Он попытался плюнуть в меня, но не смог. Он рухнул на колени, раскинув руки в стороны, застонал и отключился. Они все чертовски тверды, пока у них в руках крапленая колода. Другими картами они играть не умеют.
Гобл лежал на кровати. Его лицо было разбито в кровь, нос сломан. Он был без сознания и еле дышал. Рыжий все еще был в отключке, револьвер лежал возле него на полу. Я сорвал с него ремень и связал ему колени. Затем повернул его на спину и очистил карманы. В его кошельке было 670 долларов, права на имя Ричарда Харвеста, адрес — маленький отель в Сан — Диего. В бумажнике лежали чеки двадцати разных банков, набор кредитных карточек.
Разрешения на ношение оружия там не было.
Я оставил его лежать на полу и пошел в контору. Я нажал на кнопку ночного вызова и долго не отпускал ее. Наконец из темноты возникла фигура.
Это был Джек в пижаме. У меня все еще в руках была монтировка.
Он смотрел на меня в изумлении.
— В чем дело, мистер Марлоу?
— Ничего особенного. Бандит пытался меня убить. В моем номере на моей кровати лежит человек, избитый до полусмерти. Ничего особенного. Все нормально по местным масштабам, надо полагать.
— Я вызову полицию.
— Очень любезно с вашей стороны, Джек. Как видите, я еще жив. Знаете, что делать с этим отелем? Превратите его в пансион для кошек и собак.
Он отпер дверь и вошел в контору. Я убедился в том, что он вызывает полицию, и вернулся в свой номер. Рыжий, был упрям. Он изловчился сесть спиной к стене. Глаза по — прежнему смотрели мертво, а рот кривился в усмешке.
Я подошел к кровати. Глаза Гобла были открыты.
— Я не вытянул, — прошептал он, — переоценил я свою хватку. Зарвался, попробовал играть не в своей лиге.
— Сейчас приедет полиция. Что произошло?
— Я попал в ловушку. Жаловаться не приходится. Этот парень — настоящий убийца. Мне повезло. Я остался жив. Заставил меня приехать сюда. Вырубил меня, связал, затем исчез на какое — то время.
— Кто — то подвез его, Гобл. Прокатная машина стоит рядом с твоей. Если он оставил ее у «Касы», как он вернулся за ней?
Гобл медленно повернул голову и посмотрел на меня.
— Я думал, что я тертый калач. Теперь я знаю, что ошибался. Я хочу только одного: вернуться в Канзас — Сити. Мелкоте никогда не справиться с паханами. Никогда. Наверно, ты спас мою жизнь.
Тут появилась полиция.
Сначала два парня из патруля, спокойные, серьезные, в новенькой форме и с невозмутимыми лицами. Затем здоровый напористый сержант, который назвался дежурным сержантом патруля Хольцминдером.
Он бросил взгляд на рыжего и подошел к постели, — Вызови «скорую помощь», — бросил он коротко через плечо.
Один из полицейских вышел к машине. Сержант наклонился над Гоблом.
— Хочешь рассказать?
— Рыжий избил меня. Он взял мои деньги. Взял меня на пушку в «Касе», заставил привезти его сюда. Затем он избил меня.
— Почему?
Гобл испустил подобие вздоха, и его голова откинулась на подушку. Он потерял сознание или притворился. Сержант выпрямился и повернулся ко мне.
— Что вы расскажете?
— Мне нечего рассказывать, сержант. Я ужинал сегодня с этим человеком.
Мы встречались пару раз. Он сказал, что он частный детектив из Канзас — Сити.
Не знаю, что привело его сюда.
— А этот? — сержант сделал неопределенное движение в сторону рыжего, который все еще неестественно ухмылялся.
— В жизни его не видал. Ничего о нем не знаю, кроме того, что он поджидал меня с револьвером в руках.
— Это ваша монтировка?
— Да, сержант.
Другой полицейский вошел в комнату и кивнул сержанту:
— В пути.
— Значит, у вас была монтировка, — сказал сержант спокойно, — Почему?
— Скажем, у меня было предчувствие, что меня поджидают.
— Скажем, что это было не предчувствие. Скажем, вы знали это. И не только это.
— Скажем, что вы не будете называть меня лжецом, не зная, в чем дело.