Я взглянул на золотую девушку. Она допила свой лимонад, или как его там, и посмотрела на микроскопические часики. Бap понемногу заполнялся, но до настоящего шума была еще далеко. Два ловкача по-прежнему размахивали руками, а к солисту на табурете присоединилась пара приятелей. Я перевел взгляд обратно на Говарда Спенсера.
– Это вы и хотели обсудить? – спросил я, – Этого самого Роджера УэЙда?
Он кивнул. Присматривался он ко мне очень тщательно.
– Расскажите немного о себе, м-р Марлоу. Если, конечно, не возражаете.
– Что вам рассказать? Я частный детектив, лицензию получил довольно давно. Одинокий волк, холост, не слишком молод, небогат. Несколько раз сидел в тюрьме, бракоразводных дел не веду. Люблю выпивку, женщин, шахматы.
Полицейские меня недолюбливают, но с двумя-тремя мы ладим. Родился в Санта-Розе, родители умерли, братьев и сестер нет. Если меня пришибут в темном переулке – а с людьми моей профессии, да теперь и не только моей, это случается все чаще, – ни для кого это не будет катастрофой.
– Понятно, – произнес он. – Но это не совсем то, что я хотел бы узнать.
Я допил джин с апельсиновым соком. Он был невкусный. Я усмехнулся.
– Вот еще что забыл, м-р Спенсер. У меня в кармане лежит портрет Мэдисона.
– Портрет Мэдисона? Боюсь, что я не...
– Купюра в пять тысяч долларов, – пояснил я. – Всегда ношу ее при себе.
Как талисман.
– Боже правый, – прошептал он. – Разве это не опасно? Вы страшно рискуете.
– А кто сказал, что есть граница, за которой все опасности одинаковы?
– Кажется, Уолтер Бейджхот. Он имел в виду верхолазов. – Тут он улыбнулся. – Извините, но все-таки издатель всегда остается издателем. Вы мне подходите, Марлоу. Ставлю на вас. А иначе вы просто послали бы меня к черту, верно?
Я улыбнулся в ответ. Он подозвал официанта и заказал еще выпить.
– Значит так, – начал он. – У нас крупные неприятности из-за Роджера Уэйда. Он не может закончить книгу. Потерял работоспособность, и это неспроста. Прямо разваливается на глазах. Дикие запои, приступы ярости.
Иногда исчезает на несколько дней. Недавно сбросил жену с лестницы, она сломала пять ребер, попала в больницу. Причем отношения у них вполне нормальные. Но в пьяном виде он теряет рассудок. – Спенсер откинулся на спинку и окинул меня мрачным взглядом. – Нам нужно, чтобы он дописал книгу.
От нее очень много зависит. В какой-то степени даже мое положение в издательстве. Но дело не только в этом. Надо спасать очень одаренного писателя, который еще не развернулся в полную силу. С ним бог знает, что творится. В этот раз он даже отказался со мной встретиться. Вероятно, вы думаете, что тут нужен психиатр. Миссис Уэйд так не считает. Она убеждена, что он абсолютно в своем уме, но чем-то страшно обеспокоен. Может быть, его шантажируют. Уэйды женаты пять лет. Возможно, всплыло что-то из его прошлого. Например – в порядке бреда – он сбил кого-то машиной, а теперь ему это припомнили. В общем, мы не знаем, но хотим узнать. И готовы хорошо заплатить, чтобы эти неприятности кончились. Если это клинический случай ? что ж, так тому и быть. Если нет, то в чем дело? И, кроме того, нужно охранять миссис Уэйд. В следующий раз он может ее убить. Это вещи непредсказуемые.
Перед нами поставили стаканы. Я к своему не притронулся и только смотрел, как он сразу отхлебнул половину. Не сводя с него глаз, я закурил.
– Вам нужен не сыщик, – сказал я. – Вам нужен волшебник. Какого черта я тут могу поделать? Если знать, когда на него найдет, и если удастся с ним справиться, его можно сбить с ног и уложить в постель. Но ведь для этого надо оказаться на месте вовремя. А это, сами понимаете, один шанс из ста.
– Он примерно вашего роста, – возразил Спенсер, – но не в такой хорошей форме. А находится поблизости вы могли бы все время.
– Вряд ли. Пьяницы – люди хитрые. Он обязательно дождется, когда меня не будет. Нет, в санитары я не гожусь.
– Я не говорю про санитара. Роджер Уэйд никогда бы этого не потерпел.
Он просто талантливый человек, который сошел с рельсов и потерял самоконтроль. Слишком много денег заработал на этой халтуре для недоумков.
Но для писателя единственное спасение – это писать. Если талант есть, он пробьется.
– Ладно, понял, – сказал я устало. – Будем считать, что он потрясающий парень. И чертовски опасный. У него есть страшная тайна, которую он пытается утопить в вине. Это дело не для меня, м-р Спенсер.
– Понятно. – Он взглянул на часы, озабоченно нахмурившись, отчего лицо его сразу съежилось и постарело. – Что ж, сделал все, что мог.
Он потянулся за своим толстым портфелем. Я посмотрел в сторону Золотой девушки. Она собиралась уходить. Седой официант, изогнувшись, подал ей счет.
Она рассчиталась долларами и обворожительной улыбкой, отчего он расцвел, словно поздоровался за руку с самим господом богом. Она надела белые перчатки, и официант оттащил столик чуть не на середину зала, чтобы дать ей пройти.
Я бросил взгляд на Спенсера. Он хмуро уставился на пустой стакан.
Портфель лежал у него на коленях.
– Слушайте, – сказал я. – Если уж так хотите, я съезжу, посмотрю на этого парня. Поговорю с его женой. Но думаю, что он меня вышвырнет из дому.
Спенсер не успел ответить, как чей-то голос произнес:
– Я так не думаю, м-р Марлоу. По-моему, наоборот, вы ему понравитесь.
Я поднял голову и встретился взглядом с васильковыми глазами. Она стояла возле нашей кабинки. Я поднялся и, не успев выбраться из-за стола, застрял у стены в неуклюжей позе.
– Не вставайте, пожалуйста, – сказала она голосом, изготовленным из материала, что идет на летние облака. – Я, конечно, должна перед вами извиниться, но мне было важно присмотреться к вам заранее. Меня зовут Эйлин Уэйд.
Спенсер сварливо заметил:
– Его наше предложение не интересует, Эйлин. Она ласково улыбнулась:
– По-моему, вы ошибаетесь.
Я пришел в себя. Сколько можно стоять на согнутых коленях с разинутым ртом – что я, примерная выпускница, что ли? Хотя посмотреть было на что.
Вблизи от нее и вправду ноги подламывались.
– Я не говорил, что меня не интересует это дело, м-с Уэйд. Я сказал ? может быть, не слишком внятно – что, по-моему, толку от меня не будет, а вреда я могу наделать чертову уйму. Это может оказаться жуткой ошибкой.
Она сделалась очень серьезной, улыбки как не бывало.
– Вы слишком поторопились с решением. Нельзя судить о людях по их поступкам. Если уж судить, то по характеру.
Я задумчиво кивнул. Вообще-то я как раз так и думал про Терри Леннокса.
Судя по фактам, он был далеко не подарок – не считая фронтового подвига, если Менендес сказал правду – но факт – это еще не все. К нему невозможно было не питать симпатии. Много ли за целую жизнь вам встречается людей, о которых можно так сказать?
– А для этого человека надо узнать, – мягко добавила она.
– До свидания, м-р Марлоу. Если вдруг передумаете... – Она быстро открыла сумочку и протянула мне визитную карточку. – И спасибо за то, что пришли.
Она кивнула Спенсеру и пошла прочь. Я смотрел, как она шла через бар и дальше, по застекленному переходу в ресторан. Походка у нее была замечательная. Я увидел, как она свернула под арку, ведущую в вестибюль.
Потом белая юбка последний раз мелькнула и скрылась за углом. Тогда я опустился на стул и припал к джину с апельсиновым соком.
Спенсер за мной наблюдал. В глазах у него было что-то жесткое.
– Неплохо сработано, – заметил я. – Но все-таки надо было на нее поглядывать, хоть изредка. Чтоб такая мечта целых двадцать минут сидела рядом, а вы ее не замечали...
– Да, это глупо. – Он попытался улыбнуться через силу. Ему явно не нравилось, как я на нее смотрел. – У людей странные представления о частных сыщиках. Как подумаешь, что вот заявится к тебе домой такой человек...
– Не думайте, что к вам домой заявится данный человек, – возразил я.?
Или научитесь сочинять получше. Как можно поверить, будто кто-нибудь – даже в пьяном виде – мог сбросить такую прелесть с лестницы и переломать ей пять ребер?