– Слушаюсь, капитан.
Дейтон быстрыми шагами удалился. Грегориус встал, подошел к окну и уставился в него.
– Давайте испаримся! – сказал мне на ухо Грин.
– Выведите его вон, пока я не разбил ему морду! – пробормотал, не оборачиваясь, Грегориус.
Грин подошел к двери и открыл ее. Я повернулся. Вдруг Грегориус зарычал:
– Стойте! Закройте дверь!
Грин закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
– Подойдите сюда! – зарычал на меня Грегориус.
Я не двинулся с места, стоял и смотрел на него. Грин тоже не шевелился. Наступила угрожающая пауза. Затем Грегориус медленно подошел ко мне и встал лицом к лицу. Он сунул в карманы свои большие руки, глаза его уставились вдаль.
– Ни волоска не тронули, – проговорил он сквозь зубы, словно для самого себя.
Его устремленный вдаль взор был лишен выражения, губы судорожно шевелились.
Потом он плюнул мне в лицо и, отступив, сказал:
– Вот вам награда!
Он повернулся и опять встал около окна. Грин снова открыл дверь. Я вышел и вынул из кармана носовой платок.
Глава 8
Камера № 3 в отделении предварительного заключения имела две койки, расположенные одна над другой, как в спальном вагоне. Заключенных в отделении было мало, и в камере я был один. Обращение здесь меня вполне устраивало. Мне дали два одеяла, не очень чистых и не очень грязных, и скомкавшийся матрас, лежащий на скрещенных железных полосах. Имелась уборная, умывальник, бумажное полотенце и раскисшее серое мыло. В отделении было чисто и не пахло дезинфекцией. Тюремные уборщики выполняли свою работу, надзиратели следили за ними опытным глазом. Трезвым и неумалишенным давали сигареты и спички. До предварительного разбирательства дела заключенные носят свою одежду. Потом надевают тюремную, без галстука, без пояса, без шнурков. Сидят на нарах и ждут, больше делать нечего.
В тюрьме человек лишен индивидуальности. Он – просто несколько строчек в регистрационной книге и незначительная забота для администрации. Никто не поинтересуется, кто его любит или ненавидит, как он выглядит, как начал свою жизнь. Никто не обратит на него внимания, пока он не доставляет хлопот, никто не обругает его. Нужно только, чтобы он сидел в определенной камере и тихо себя вел. Ему не надо против чего-либо бороться, на что-нибудь злиться. Надзиратели – тихие беззлобные люди и не садисты. Только в больших тюрьмах заключенные рычат и вопят, бьются о решетки, а надзиратели бьют их палками. Хорошая тюрьма – самое спокойное место на свете.
На третий день надзиратель в середине дня отпер мою камеру.
– Пришел ваш адвокат. Бросайте свой окурок, но не на пол!
Я спустил окурок в унитаз. Он провел меня в комнату для свиданий.
Высокий бледный мужчина с темными волосами стоял там и смотрел в окно. На столе лежал толстый коричневый портфель. Мужчина повернулся, подождал, пока закрылась дверь, и сел по другую сторону исцарапанного дубового стола допотопного вида. Наверно, Ной купил его уже подержанным. Адвокат вынул блестящий серебряный портсигар, положил его на стол и стал разглядывать меня.
– Сядьте, Марлоу. Хотите сигарету? Моя фамилия Эндикот, Севел Эндикот. Мне поручили представлять ваши интересы, без оплаты с вашей стороны. Думаю, вы хотели бы выйти на свободу, не правда ли?
Я сел и взял сигарету, он протянул мне зажигалку.
– Рад вас видеть, мистер Эндикот. Мы с вами уже имели дело, когда вы были окружным прокурором.
Он кивнул.
– Я не помню, но это вполне возможно, – слегка улыбнулся он. – Этот пост был не по мне.
– Кто послал вас ко мне?
– Я не уполномочен сообщать об этом. Если вы согласитесь взять меня адвокатом, мне уплатят гонорар.
– Значит, они его схватили.
Он только таращил на меня глаза. Я затянулся сигаретой, она была с фильтром, и дым безвкусный.
– Если вы имеете в виду Ленокса, – сказал он, то он еще на свободе.
– Почему такая секретность, мистер Эндикот? О том, кто вас нанял?
– Мой клиент желает остаться инкогнито. Это его право. Вы согласны взять меня защитником?
– Не знаю, – ответил я. – Если они не схватили Терри, почему же тогда меня держат под арестом? Никто меня ни о чем не спрашивает, никто ко мне не заходил.
Эндикот нахмурился и посмотрел на свои длинные, белые, красивые пальцы.
– Окружной прокурор Спрингер лично занимается этим делом. Но вы имеете право требовать решения судьи о вашем заключении под стражу. Я могу освободить вас под залог. Вы же знаете процедуру.
– Меня арестовали по подозрению в убийстве.
Он пожал плечами.
– Это просто универсальный термин. Вам могли предъявить и любое другое обвинение. Вероятно, вас подозревают в содействии преступнику. Вы ведь отвозили Ленокса, не так ли?