– Юная леди пришла повидаться с мистером Гарри Рейберном, – сказал он и засмеялся.
Представленная таким образом, я проследовала за ним в полупустую комнату, обильно пропитанную запахом дешевого табака. За столом сидел человек и что-то писал. Он посмотрел на меня и приподнял брови.
– Боже мой, – сказал он. – Не мисс ли это Беденфельд?
– Наверно, у меня двойное зрение, – проговорила я насмешливо. – Вы мистер Чичестер или мисс Петигрю? Очень уж похожи на обоих.
– Оба временно отменены. Я сбросил и свою юбку, И сутану. Садитесь, пожалуйста.
Я спокойно села.
– Кажется, – заметила я, – я попала по ложному адресу?
– Все зависит от того, с какой точки зрения это рассматривать. Действительно, мисс Беденфельд, попасть второй раз в западню.
– Это было не особенно умно, – мягко согласилась я с ним.
Что-то в моем тоне удивило его.
– Вы не кажетесь очень огорченной от того, что попали сюда, – заметил он Сухо.
– А разве мой героизм может как-нибудь подействовать на вас? – спросила я его.
– Конечно нет.
– Моя тетя Джейн всегда говорила, что истинная леди никогда не пугается и никогда не удивляется, что бы ни случилось, – проговорила я мечтательно. – Я пытаюсь жить по ее рецептам. – Я так ясно прочла мысли мистера Чичестера-Петигрю, что решила добавить несколько слов. – Вы просто волшебник в искусстве преображать свою внешность, – сказала я великодушно. – Когда вы были мисс Петигрю, я так и не узнала вас, даже когда вы сломали карандаш от волнения, увидев меня, карабкающуюся на поезд в Кейптауне.
Он постучал по столу карандашом, который держал в руке.
– Все это, очень хорошо, но мы должны перейти к делу. Вам, вероятно, нетрудно догадаться, зачем нам понадобилось ваше присутствие здесь?
– Извините, но я никогда не веду никаких дел с подчиненными.
Я где-то вычитала эту фразу, и мне ома очень понравилась.
На мистера Чичестера-Петигрю, она тоже произвела впечатление. Он открыл рот и снова его закрыл.
Я смотрела на него, улыбаясь.
– Это было поговоркой моего дяди Джорджа, – добавила я, как будто это только сейчас пришло мне в голову. – Мужа тети Джейн, понимаете? Он делал головки для медных кроватей.
Вероятно, Чичестера-Петигрю никогда раньше так не дразнили. По крайней мере, ему это не очень понравилось.
– Я полагаю, что вы поступили бы очень умно, если бы переменили тон. – Я не ответила, но зевнула. Небольшой деликатный зевок, который говорил о сильной скуке. – Что за черт… – начал он угрожающе.
Я прервала его.
– Я должна сказать вам, что мы здесь только теряем время. У меня нет желания разговаривать с подчиненными. Вы сэкономите больше времени и здоровья, проводив меня непосредственно к сэру Юстусу Педлеру.
– к…
Он остолбенел от изумления.
– Да, да, – подтвердила я, – к сэру Юстусу Педлеру.
– Я, я… извините меня.
Он выскочил из комнаты как угорелый.
Решив использовать небольшую передышку, я открыла сумку и тщательно напудрилась. Затем, придав своей шляпе более изящный вид, а лицу безмятежное выражение, я стала ждать.
Он вернулся.
– Пойдемте со мной, мисс Беденфельд.
Я пошла за ним по лестнице. Подойдя к одной из комнат, он постучал в дверь.
Кто-то звучным голосом произнес изнутри!
– Войдите.
Чичестер открыл дверь и жестом показал мне направление.
Сэр Юстус Педлер бросился приветствовать меня, веселый и улыбающийся.
– Мисс Анна, дорогая! – Он тепло взял меня за руки, – Я счастлив видеть вас. Садитесь, пожалуйста. Не устали после путешествия? Это же замечательно, что вы здесь!
Он сел рядом со мной, радостный и смеющийся. Это немного смущало меня. У него были такие естественные манеры.
– Вы были совершенно правы, настаивая на свидании непосредственно со мной, – продолжал он. – Минкс – дурак. Хороший актер, но дурак. Это с Минксом вы беседовали внизу?
– Да, – сказала я чуть слышно.
– А теперь, – сказал сэр Юстус весело, – давайте перейдем к делу. С каких пор вам стало известно, что я Полковник?
– С тех пор как мистер Пагетт сказал мне, что видел вас в Марлоу, когда вы должны были быть в Каннах.
Сэр Юстус уныло покачал головой.
– Я сказал дураку, что он все испортил. Но он, конечно, ничего не понял. Его интересовало только одно: узнал ли я его. Ему никогда не приходило в голову, что я там делал. Мой великолепно задуманный план дал малюсенькую трещину, и это было плохим предзнаменованием. Я послал его во Флоренцию, а в гостинице сказал, что сам буду отсутствовать пару дней. Когда убийство Н Марлоу было обнаружено, я уже снова был в Каннах, и никто даже не думал, что я уезжал из Ривьеры.