И сидел Григорий на облучке рядом с извозчиком, боролся с подступающими позывами тошноты, то ли от холода, то ли от голода, поемши утром одной полбяной каши мису, то ли впрямь от укачки.
А барыня Наташа в это время без доклада вбежала к своей кузине прямо в залу.
- Cousine! - позвала она громко. - Я получила твою записку.
Но никто не откликнулся. Лишь за дверью, за которой располагались супружеские покои, раздался невнятный шорох или шёпоток. Кажется, даже портьера шевельнулась.
- Сестрица, ты спишь в эту пору?
Удивлённая, Натали попыталась пройти в опочивальню, но навстречу ей в дезабелье несколько торопливо вышла Идалия. Волосы её расчесались, она была чем-то смущена и растеряна. Какая-то фигура в белой рубашке мелькнула за её спиной в сумрачной полутьме.
- Я получила твоё письмо, дорогая. У тебя и вправду есть серый плюмаж для моего костюма Эстер?
- Да-да, - отвечала Идалия смущённо, стараясь оттеснить Наталию от двери.
Портьера приоткрылась сквозняком и снова мелькнула светлая рубашка.
- Ты не одна? - удивилась Натали и вдруг заметила брошенный на софе белый мундир кавалергардского Ея Величества Государыни императрицы полка. - Александр разве не в полку?
Портьера откинулась и показался в белой рубахе и белых панталонах полевой формы Жорж Дантес.
- Ах! - воскликнула Наталия и схватилась за щёки, разом запунцовевшие.
Идалия резко обернулась к Дантесу и прошептала по-португальски:
- Anuncia a sua paixão, - и, обратившись к кузине, громко и страстно произнесла: - Я оставляю вас, дорогая. Молю, хотя бы выслушайте его!
И, запрокинув голову, вышла в людскую половину.
- Нет! - воскликнула Пушкина.
Но Дантес не дал ей заговорить, Он схватил её в свои объятия и страстно зарычал:
- Natalie! Je ne peux pas souffrir plus, mentir et faire semblant!
- Умоляю вас, Жорж, не мучьте меня!
- Be my, Natalie, ou je meurs!
- Жорж! Как вы можете! Вы мой брат! - Наталия вырвалась из объятий Дантеса, тяжело дыша. - Никогда, слышите, никогда этого не будет. Никогда более не поступайте так, если имеете честь принадлежать нашему дому.
Дантес бросился на колени, обхватив её ноги. Но тут в комнату вошла девочка лет четырёх, привлечённая криком в детской.
- А где нянька Таня? - дивясь людям, спросила она.
Хватка Жоржа ослабла. Наталия освободилась от его рук.
- Лизонька! Пойдём поищем няню Таню, - бросилась она к девочке. - Ты моя спасительница, - целовала она её всю дорогу, - ты моя Эстерочка!
Нянька Таня в кухне грела кашку, качая на руке младшего братика Лизоньки.
- Ах, барыня! - вскликнула она. - А Лизок уже проснулась! Ты же не плакала, Лизок!
Старик-камердинер помог Наталье Николаевне надеть салоп, и она выскочила к бричке, на которой замерзал Григорий.
- Чего замер-то? - хлопнул он по тугому армяку извозчика так, что с того чуть не свалился овечий гречник. - Домой, барыня? ╛- обернулся он к Наталии.
Она отрицательно покачала головой.
- На Моховую. Дом Быченской.
Она долго не могла прийти в себя, всё шепча: "Каков подлец! Я во всём виновата, своим позволением flirter... Но каков мерзавец!"
- Однако ж надо думать о бале. У Пашеньки наверное найдётся плюмаж. Лишь бы Пётр Андреич дома был - всё ему рассказать про его scélérat, chenapan, canaille!
- Опять обдулась. Лизонька, ты же умеешь проситься, сестрёнка, ну, что ж ты...
Игорь стоял во дворе дома.
- Постой с ней, я хлеб занесу.
Дауница по-прежнему сосала горбушку и воняла мочой. Вернулась Марина.
- Давай её в баню. Подмоем, переоденем.
- Мне как-то неудобно.
- Привыкай. Завтра тебе придётся справляться одному. Коляска по тропке не пройдёт, давай на руках. Не брезгуй, потом отмоешься.
Игорь поднял Лизу на руки и понёс в дальний край огорода, где стоял бревенчатый низкий сруб. Марина с сухой одеждой шла позади.
- Я-то привычная, с детства с ней. Да и профессия такая. Мы же практику проходили в больницах с первого курса санитарками. Натаскалась и паралитиков, и грязи, и "уток", и по ночам, и днями за ними за всеми.
- Зачем тебе это нужно? Чтоб я с ней... её...
- Мы всё обсудили - нет? Не хочешь - не надо. Вот Бог - вот порог. И не перепутай!
Втиснулись в низкую дверь бани, Игорь положил девушку на полок.
- Ладно, мойся давай. Я с ней сама теперь справлюсь.
Вода в котле была тёплая, видимо, со вчерашнего дня. Игорь вымылся в тазу, прополоскал свою любимую американскую рубашку цвета хаки. Долго её нюхал, потом намылил хозяйственным мылом и снова прополоскал.
- Противно?
- А ты как думаешь?
- А ей-то как противно быть такой?
- Да она же не понимает ничего.
- Она всё понимает, поверь. Только психика и психология у неё другая. Не наша. Не человеческая. Мне иногда страшно становится рядом с ней. Кажется, что ангел смерти смотрит на меня её глазами. Внимательно так разглядывает, оценивающе...
- Созрела уже или нет?
- Смейся-смейся. А может, это не ангел её глазами смотрит. Может, это обитатели иных миров, иных цивилизаций так за нами наблюдают?
- Значит, завтра я трахну инопланетянина?
- Тоже интересный взгляд на эксперимент.
- А вдруг она забеременеет?
- Не думаю. Если и так, подадим в милицию заяву на интернат, на санитаров... Бабки слупим с них.
- Инопланетный зародыш...
Они понесли Лизу в дом. Была она тяжела, весу в ней было не по годам.
Вернувшиеся родители застали идиллическую картину: на кухоньке за столом сидели Марина и Игорь, пили чай и ели пирог с рыбой. В креслице рядом со столом сидела Лиза, которой в рот то Игорь, то Марина совали очищенную от костей рыбную мякоть, картошку или корочку пирога. Девушка тупо жевала. Марина салфеткой вытирала ей вытекавшую слюну.
- Вся семья в сборе! - нарочито наигранно восхитилась мама-доцент от русской литературы.
- Как приятно видеть детей в домашней уютной обстановке! - поддержал супружеский восторг своими алыми бантиками папа.
- Давайте к нам! - Марина отодвинула креслице с Лизкой в сторонку.
Но Игорь привстал со стула со словами:
- Да мне, пожалуй, уже пора. Позвольте откланяться.
Начались вежливые уговоры остаться. Доесть-докушать-допить. "Не докурив последней папиросы", Игорь ушёл. Марина, провожая его, сыграла целую пантомиму: показала на запястье левой руки, где носила часы, пальцами указала время "восемь", сделала несколько танцевальных движений талией и красивым её продолжением снизу. Игорь улыбнулся и всё понял.
Дед спал. У соседа Игорь выпросил на вечер "москвич" за пол-литра самогона. С каждым мигом, с каждой минутой, с каждым часом приближалось время испытания героя. Движение времени напрягало, давило чугуном душу. Игорь осмотрел машину, потрогал ногой педаль акселератора и к вечеру отправился в Носово.