Это мы тебе должны, скотина, или ты нам должен вернуть аванс за несделанную вовремя работу?
— О-о! — с необыкновенно довольной физиономией расплылся в улыбке стряпчий, постепенно возвращая привычную ему наглость и спесь. — Он ещё и вам, господа, что-то должен?
Это есть очень, очень хорошо, — расплывшись в наглой ухмылке, радостно потёр он руки.
Но вам, господа, придётся стать в очередь!
В очередь, в очередь, в очередь, — радостно потирая свои ручки, зачастил он. Стряпчий буквально на глазах оживал, приобретая исчезнувшую было привычную наглость.
— Согласно правилам, первым удовлетворяются интересы самого крупного заимодавца. А это будет…., - стряпчий судорожно принялся перебирать бумаги, которые держал до того в руках.
А это будет мясник! Вот! — радостно оповестил он всех присутствующих, размахивая перед носом бумагой. — Гунар Дементьевич Разлога. И положено ему, — радостно помахал он бумагой над головой. — Ровным счётом девяносто четыре золотых.
Наш дорогой мастер каретник оказывается очень любит мясо кушать, — оборотясь обратно к каретнику, стряпчий бросил на того полный открытого презрения взгляд. — И даже если у него нет денег, то он всё равно ни в чём себе не отказывает.
Это как же надо жрать! — стряпчий помахал у того перед носом своей бумагой. — Это как же надо жрать, чтобы только за один последний месяц потребить одного только бараньего курдючного сала на целых пять золотых? Когда на нашем базаре целая баранья туша идёт не более чем за серебрушку? А под закрытие так и вообще можно взять за медяшку ляжку.
Это же, как надо жрать! — заорал он прямо в лицо бледного мастера.
— Я, я…, - мастер-каретник судорожно схватил за рукав стоящего рядом Димона. — Это не я, — тихо, едва слышно прошептал он, растерянно заглядывая ему в глаза, как будто в неумеренном потреблении мяса было что-то постыдное.
— Так вот откуда в плошках с остатками растворов животные жиры, — расплылся в счастливой улыбке Ван, с довольным видом хлопнув стоящего рядом Димона по плечу. — Всё! — радостно оскалясь с удовлетворённым видом заметил он. — Последний штрих есть.
Он нам больше не нужен, — повернулся он к Сидору, разворачиваясь уходить. — Он только что проболтался, — пояснил он внимательно глядящему на него Сидору.
Пошли ребята!
Ящер с довольным видом развернулся уходить и махнул рукой, подзывая стоящего неподалёку егеря.
— Иван, собирай своих!
— Постой, — перебил его Сидор, не сводя внимательного взгляда с совершенно подавленного мастера-каретника. — Может, наш мастер что-то всё-таки нам скажет?
— На кой хрен нам нужна эта скотина? — бросил брезгливый взгляд на каретника Ван. — Самомнение выше крыши. Мозги есть, конечно, но работать с таким "гением" просто невозможно. Хам и скотина!
Пусть он его забирает, — кивнул Ван на стоящего рядом стряпчего, уже немного приободрившегося и понявшего, что немедленно убивать его никто не собирается, а возможно ему ещё и удастся успешно справиться с порученным делом. — Тем более что он нам уже не нужен. Думаю, что последний штрих мне уже ясен. Всё очень чётко складывается в разработанную этим придурком систему. Ну а если что-то будет не получаться, то ничего, и того, что уже выходит на первое время достаточно. Потом доработаем. Главное, направление поиска ясно.
— Прекрасно, господа, — расплылся в довольной улыбке стряпчий. — Значит, я могу его забирать?
— Погодь, — снова опустил ему руку на плечо Димон.
Он, между прочим, нам тоже денег должен. И много. И хотелось бы разобраться, когда мы их получим назад.
Каков там за ним общий должок для нас числится? — повернулся он, к молча наблюдающему за разговором Сидору.
— Да сотни полторы, если мне не изменяет память, — с задумчивым видом негромко заметил Сидор, внимательно рассматривая съёжившегося и совершенно раздавленного мастера.
— Полторы сотни золотых, — повторил за ним Димон, буквально смакуя каждое слово. — А если поднять его прежние расписки и подсчитать, то наверняка все две сотни набежит. Брать то денежку он брал, а никогда по расходам не отчитывался.
Повернувшись к стряпчему, он в упор уставился на его снова мгновенно побледневшее лицо. Так и продолжая держать его мёртвой хваткой за плечо, он слегка привлёк его поближе к себе.
Когда и как мы вернём своё золото?
— Через два дня, если он сразу не заплатит, будут рабские торги, — сухими, одеревеневшими от страха губами, прошептал бледный, словно смерть стряпчий. —
Никто дольше держать его в городской кутузке не будет. А тот, кто его купит, тот купит и его долги. Поскольку это не разнорабочий, а высококлассный специалист, и он может всё отработать, то и продаётся он не просто так, а с долгами. Вот с покупателя и спросите.
— А если его никто не купит? — мрачно посмотрел на него Сидор. — Тогда как? Две с лишним тысячи золотых, большие деньги. Кому надо вешать себе на шею такую тяжесть.
— О-о-о! — расплылся в счастливой улыбке стряпчий, мгновенно почувствовав себя в своей родной стихии. — Не извольте безпокоиться, господа. Наш мастер весьма известная в городе и во всей округе личность. Это он только последний год что-то задурил, какой-то глупостью увлёкся. А до этого он был весьма и весьма справный плательщик. Всегда по обязательствам вовремя расплачивался. Почему Управа до последнего и тянула, не желая выставлять его на рабские торги и лишаться такого ценного члена городской общины.
Так что, господа, можете не безпокоиться. Вам следует только оформить его задолженность или здесь у меня на месте, или в нашей Управе. И в соответствии с суммой долга, если она действительно подтверждена свидетелями или бумагами с расписками, то вам первым же выплатят его задолженность.
Не безпокойтесь, господа, на него у нас в канцелярии уже лежат несколько заявок. Некоторые, кстати, из его же собственного каретного цеха, — бросил он на мастера насмешливый взгляд. — Его конкуренты уже подсуетились. Теперь он будет работать на них. Так что, не позже, чем через год вы получите обратно свои денежки, — с довольным видом потёр он руки.
— Это не есть хорошо. Год ещё прожить надо, — с задумчивым видом глядя на стоящего перед ними мастера, негромко заметил Сидор. — С такой как у нас работой, год — большой срок.
— М-да? — задумчиво запустил пятерню в свою шевелюру и Димон, наконец-то отпуская плечо стряпчего. — Год, это не есть хорошо. Год, это очень долго. При нашей-то работе, боюсь, мы ничего не получим.
Некому платить будет! — неожиданно зло и громко рявкнул на отшатнувшегося стряпчего Димон, сверля его сверкнувшими от злости глазами.
Год, твою мать, это много! Нас десять раз убить могут. Кому возвращать будешь?
— Ну, господа, — растерянно развёл руками стряпчий. — В этих вопросах я не властен. Хотите быстрей, так выкупайте его сами. Но в этом случае все его долги придётся погашать вам.
— Э-э-э! — всполошился Ван. — Накой оно нам надо? — грубо встрял он в разговор. — Две тысячи золотых с лишком его долга желаете повесить на свою шею? Вы чё, ребята, сбрендили? Я категорически против!
— Ты собираешься ждать год?
Сидор с откровенно насмешливо вопросительным взглядом мрачно смотрел на злого, какого-то взъерошенного ящера, из которого, казалось, сейчас посыплются искры.
Судорожным, резким движением Ван яростно подцепил свой рабский ошейник и молча, сердито подёргал его из стороны в сторону.
— Дешевле бросить. Удавить, гада, мало! — злобно посмотрел он в сторону каретника. — Столько денег пропадёт. Но думаю, нам лучше плюнуть на это золото. Потерять полторы сотни легче, чем выплачивать две с лишним тысячи.
— Господа, — снова неожиданно встрял в их разговор стряпчий. — Я вижу, вы серьёзно рассматриваете вопрос его покупки, — кивнул он в сторону съёжившегося каретника. — Но для вас ещё будет одно обязательное условие.
— Какое ещё условие? — недовольно покосился на него Димон. — И почему именно для нас?