— Весь, не весь, но кое-что возьму, — согласно кивнул головой Сидор, бросив в ту сторону заинтересованный взгляд. К такому повороту он был не готов, но отступать не собирался. — Готов. И деньги у нас есть, заработали на водке. Так что и с оплатой, проблем не будет. А если после лошадей что к весне и останется, то переработать остатки на спирт, нет ни малейших проблем. Ничего не пропадёт. А спирт можно хранить сколько угодно. Это не зерно. Он не сгниёт и мыши его не сожрут.
— Тогда, — переглянувшись с ближайшими соседями, тот задумчиво посмотрел на Сидора. — Если возьмёшь за три четверти, то мы тебе его уступим и даже сами доставим сюда в город.
— В город не надо, — тут же возразил Сидор. — Если за три четверти, то сразу везите в Берлог, к Мане. Там мы с ним как-нибудь уж сами разберёмся, что оставить, а что и вывезти сразу на заводы. Или, действительно сразу же переработать на водку, — задумчиво пробормотал он себе под нос, — Нет! — яростно затряс он головой, — Оставим на хранение. А там видно будет.
— За три четверти не продам, — напряжённым голосом, перебил его Голова. — Бери по цене прошлого года.
— Зачем? — искренне удивился Сидор. — Голова, — посмотрел он на него в упор, — последнее предложение. Три четверти от прошлогодней цены и доставка зерна к нам в Берлог. Не устраивает, значит, больше мы на эту тему с тобой не разговариваем.
— Стоп, стоп, стоп, — тут же пошёл на попятную Голова. — Ну давай, хотя бы за восемьдесят. Мне же ещё на транспорт надо будет потратиться. А лошадушки, сам же теперь знаешь, зерно то потребляют. Это же какой расход.
— Всё? — вопросительно глянул на него Сидор, тяжело вздохнув.
— Всё, — тут же радостно откликнулся Голова в предчувствии удачной сделки.
— Тогда повторяю в последний раз и больше не буду. Дальше цена пойдёт только вниз. Зерно у тебя я беру по цене в три четверти от прошлогодней цены, плюс твоя доставка до Медвежьей крепости, то бишь до Берлога. Устраивает, значит с завтрашнего дня приступай к отгрузке. Нет, значит, нет.
— Тяжёлый ты человек, — сердито глянул на него Голова, и, переглянувшись со Старостой, флегматично пожавшем плечами, со злостью добавил. — Неудобный. Всё то тебе надо по своему сделать. Ладно, пей нашу кровь, — обречённо вздохнул он, махнув безнадёжно рукой.
— Эй, эй, — неожиданно раздались громкие голоса контрабандистов, перебившие разговор. — Вы про нас ещё не забыли? Мы что, так и будем в этом углу до вечера сидеть?
— Да идите вы, — раздражённый Голова, ещё раз махнул раздражённо рукой, отпуская их на свободу. — Торгуйте где вам хочется и чем хочется. Только нам не мешайте и не забудьте положенное мыто заплатить. Забирайте свои челны с товаром и проваливайте. И без вас дел полно, а вы ещё тут под ногами путаетесь.
Довольные что всё прекрасным образом обошлось, контрабандисты, неторопливо потянулись на выход. Перешучиваясь и продолжая с ехидцей подкалывать Сидора, они тем не менее аккуратно обошли его стороной, стараясь не приближаться. Видно было что близость Сидора была для них неприятна.
— "М-да, — пронеслась в голове Сидора раздражённая, сердитая мысль, — Время идёт, а ничего не забывается, отношения не налаживаются. Так что, рассчитывать на их помощь в торговле с амазонками, как я недавно ещё думал, пожалуй не стоит".
Неприятно для Сидора закончившееся заседание Совета требовалось срочно залить пивом, что Сидор вдвоём с непонятно с какого бодуна присоединившимся к нему Брахуном успешно и осуществил в ближайшем к зданию Совета кабаке. И настолько хорошо они это вдвоём сделали, что к себе в землянку с другого конца города, от здания Совета и до брахуновского трактира, где он на руки жены сгрузил пьяного в лом кабатчика, они с Брахуном добирались битых два часа. Уже глубокой ночью.
Вроде бы как хорошо знакомые, как он раньше думал, но почему-то ставшие такими длинными и кривыми улочки родного посада приобрели вдруг необычную протяжённость и странную, непривычную кривизну.
Наконец-то, после долгих прощаний, расставаний с Брахуном возле его кабака, Сидор, слегка покачиваясь, в приподнятом настроении бодро попилил домой. Идти было совсем рядом, так что от вежливо предложенной вышибалой Брахуна помощи с доставкой, он пренебрежительно отказался. О чём тотчас же и пожалел. Несколько оставшихся жалких метров до своей входной двери он добирался битых полчаса. И то, наверное ещё бы больше, если бы над ним не сжалилась какая-то добросердечная соседка, и с причитаниями: "Вот же достался несчастной женщине пьяница", не дотащила бы его, подцепив под руку, домой.
Встреча была далёка от того что бы Сидору хотелось.
— Пьянь! — от холодного душа ледяной, колодезной воды Сидора продрало до костей.
— Ну и как это понимать? — взъерошенная, злая словно кобра Маня, восседающая во главе стола и, до того, безцеремонно окатившая холодной водой Сидора, глядела на него раздражённым, злым взглядом, и нервно выстукивала пальчиками какой-то резкий, рваный мотивчик по столу.
— Как это понимать, алкоголик? — холодным, ледяным голосом повторила она свой вопрос.
— Что?
— Что это ещё за история с хлебом?
— Каким?
— Отвечать! — рассерженная Маня гневно хлопнула ладонью по столу, так что стоявший посередине графин с водой свалился набок. — Что это ещё за история с хлебными закупками? Объясни! Куда нам столько хлеба? Сколько нам было надо мы давно купили.
— Ты хоть представляешь что эти траты выметут у нас подчистую все свободные денежные запасы. Мне даже в собственном банке придётся кредит брать, лишь бы только расплатиться со всеми твоими поставщиками.
— Это же треть всего местного хлебного рынка!
— Пять процентов, — покачнулся Сидор на штрафной табуретке, на которую его усадили в углу возле печки. — Пять или даже меньше, два, три.
— Даже ещё меньше… Наверняка, — снова пьяно качнулся он на судном табурете.
— Да хоть бы и меньше! Неважно! — снова гневно хлопнула Маня ладонью по столу. — У нас нет столько свободных денег. Ты хоть это понимаешь?
— Нахрена нам нужно столько зерна! — неожиданно в полный голос заорала Маша, наклонившись чуть вперёд в сторону Сидора.
— Водку гнать, — неожиданно икнул Сидор.
— Водку?! — возмущённо ахнула Маня. — Даже не думай! Куда столько? Нам столько ни в жизнь не продать, не говоря чтоб такой объём переработать. А замораживать на несколько лет такую здоровущую кучу оборотных средств, сколько будет стоить это твоё зерно — идиотизм.
Даже на полгода мы не можем себе такого позволить. Ты же фактически чуть ли не на год заморозил огромные деньги. Ты что, идиот?
— Да, Сидор, — сердитый профессор сидел рядом с Маней и также нервно барабанил пальцами по столу. — Объяснись!
— "Ишь, спелись!" — сердито подумал Сидор, наблюдая за этой барабанной дробью. Глухой, едва слышный стук пальцев по столу медным набатом отражался у него в висках.
— Мы, как только услышали о твоей авантюре, конечно, сразу решили тебя поддержать и тут же сделали морду ящиком, будто мы в курсе и всё под контролем. Но ты всё же нам хотя бы вот что объясни. Где ты всё это будешь хранить? Целый год! Или надумал пойти у Головы на поводу и хранить его зерно в его же амбарах?
Это вообще идиотизм! — раздражённо хлопнул он ладонью по столу.
Где ты найдёшь у нас столько амбаров для хранения всего этого зерна? Или ты надумал, свалив зерно на землю в пещерах у Димона увеличить поголовье мышей в округе? Чтоб твой наглый комок драного, грязного, рыжего меха не знал голода?
Ладно купить, хотя Маша конечно насчёт замороженных на несколько лет средств загнула, но где ты хранить зерно будешь? — возмущённый профессор казалось готов был взорваться.
— Хранить? — удивлённый безмерно Сидор, недоумённо воззрился на своих друзей.
А кто сказал, что мы его будем хранить?
Я! — ткнул он в собственную грудь пальцем. — Нет, — пьяно качнул он головой и чуть не сверзился с табурета у стола, на который его усадили.