- Тот же.
- Ну, что, поедешь?
- Я подумаю, - пожимаю плечами.
- Ну, подумай, хе-хе, подумай… - он встает как раз, когда девушка приносит мою щуку. – Приятного аппетита, Герхард. И удачи в Будапеште.
Он уходит, не оборачиваясь, оставив пустую кружку на столе.
А я наслаждаюсь ужином в обществе прекрасной щуки, не менее прекрасного пива и совсем уж прекрасного одиночества.
Из Нюрнберга в Будапешт есть прямой рейс. Правда летает этим маршрутом только Ryanair и только раз в день. Я залезаю в смартфон и сверяюсь с расписанием – следующий рейс завтра утром. Значит, ночуем в Нюрнберге. Ехать восемь часов на машине на ночь глядя всё равно не хочется. А так, хоть погуляю немного вечером по любимому городу.
Выйдя из ресторана, я спускаюсь по Альбрехт-Дюрер-Штрассе до Вайнмаркта. Свернув на Карлштрассе, прохожу мимо великолепного музея игрушек, который в это время, конечно, уже закрыт, а жаль. Дойдя до здания суда, сворачиваю и выхожу на Максплатц.
На саму площадь, впрочем, не иду, а сворачиваю налево, и мимо высокого бело-красного фахверкового дома Вайнштаделя, то есть винного склада, направляюсь к буро-черной высокой прямоугольной Водяной башне.
Водяная башня, которая сейчас используется как общежитие (интересно, наверное, в ней жить), была построена в 1325 году на берегу реки как часть городских защитных сооружений. Однако уже к 1400 году она потеряла свое значение и с тех пор использовалась как тюрьма, соединенная крытым деревянной крышей мостом с маленькой Башней палача (Henkerturm), находящейся на Блошином острове. Как и следует из названия, в последней башне, также построенной в 1325 году, была квартира городского палача, а мост, по которому палач направлялся из дома на работу в тюрьму, получил название Моста палача (Henkersteg). Так же называется и мост, соединяющий Башню палача с южным берегом реки. Мне нравится этот маленький мостик под крышей, поддерживаемой массивными квадратными деревянными балками, почерневшими то ли от времени, то ли от пропитки. Говорят, что в старые времена никто не решался ходить по тому мосту, где ходил палач, а сама работа палача была хоть и прибыльной, но презренной. Не знаю, правда ли это, но с тех пор, несмотря на всех туристов, посещающих этот мост, есть в нем какая-то иллюзия уединения. Именно за ней я туда я и направляюсь.
Она стоит примерно посередине моста, облокотившись на растрескавшиеся доски ограждения, и смотрит вниз – на мутно-зеленые воды Пегница, вяло текущие так близко внизу. Есть в ней что-то неуловимое и глубокое – какое-то ощущение одиночества, но одиночества не отчаянного и печального, а, напротив, одиночества гордого и самодостаточного. Одиночества, которое не тяготит, а к которому стремишься, чтобы отгородиться на время от бурных потоков событий и сменяющих друг друга мгновений. Так одинок ветер, так одинока луна, так одинока первая звезда на вечернем небосводе. И так одинок я.
Она красива. Я не могу угадать ее происхождение. Есть в ней что-то и восточное, и европейское. Какая кровь течет в ее жилах? Арабская? Еврейская? Польская? Венгерская? Скорее всего, всё вместе. Ей, кажется, чуть за двадцать. Темные длинные волосы, спадающие на плечи, тонкое лицо с аккуратным носиком, нежная белая шея, как и кисти рук, лежащие на черном дереве, тонкие губы. Есть в ней какая-то особенная гармония. Какое-то… совершенство?
Я осторожно обхожу ее, машинально стараясь ступать по скрипящим доскам тише, чтобы не прерывать ее безмолвное созерцание. Но она внезапно поворачивается ко мне.
- Вы ведь тоже пришли сюда за покоем, - она хитро улыбается, в глубине ее темных глаз, кажется, пляшут огоньки, или это просто отражение вечернего солнца? – А я вам помешала.
- Нет, что вы… - я смущаюсь и качаю головой.
- Меня зовут Джудит, - в ее немецком слышится странный акцент, но это акцент не английский, в отличие от имени. Ну, Джудит, так Джудит.
- Я Герхард, - изображаю старомодный поклон, снимая воображаемую шляпу. – Джудит… Красивое имя. Я знал как-то одну Джудит. Пожалуй, не стоит напиваться в вашей компании, а то можно потерять голову.
- Только если вас зовут Олоферн, - она задорно смеется. – Но вы молодец, Герхард. Вы не первый, от кого я слышу эту шутку, но не могу сказать, что слышу ее часто. Мне теперь стоит придумать шутку о вашем имени.
- Пожалуй, не стоит, - усмехаюсь. – Боюсь, такая шутка получится слишком пошлой и недостойной такой прекрасной леди.
Она весело смеется.
- Ладно, обладатель красивого и чуть двусмысленного древненемецкого имени, - она машет рукой, подзывая меня, - идите сюда. Чувствую, что мы с вами мыслим на одной волне, а значит, покою друг друга не помешаем. Давайте смотреть на воду вместе.