Выбрать главу

– А в криминальных? – уцепилась за эту мысль Катя.

– Во всяких, в разных, – так же, шепотом, ответила Валя.

– Ну, вот что, хватит тут трястись и ныть, – решительно произнес Олег. – Ничего этот шантажист не сделает, просто нервы попортит. Давай, Катюха, вставай, одевайся, и поедем встряхнемся, в боулинг поиграем, в киношку сходим.

– А что мне надеть? – пролепетала Катя, раздавленная и потерянная.

– Надень то, в чем тебе удобно.

– Но не могу же я идти в диване.

В этот миг снова заголосил телефон. Катя вздрогнула и закрыла лицо руками. Олег нахмурился, и медленно взял трубку.

– Эй, потерпевшие, как вы там, все живы? – послышался возбужденный голосок Насти. – Есть новости? Я к вам сейчас заеду!

* * *

В среду появился Сашка. Из аэропорта – прямо к Московцевым, в дом Вадима. Все, включая Настю и домработницу Валю, сидели в гостиной и решали, как быть. Шантажист уже сделал последнее предупреждение. От Вадима по-прежнему не было никаких вестей, а его мобильники все так же молчали. Если его взяли в заложники, то почему не информируют об этом?

– Вся беда в том, что мы слишком циклимся на этой проблеме, – сказал Олег. – Нужно отвлечься, переключиться на что-нибудь другое, а когда мозги проветрятся, решение придет само, на свежую голову.

– Ну, так давайте отвлечемся, – подхватила мысль Настя. – Верно-верно. О чем тогда поговорим?

Сашка помассировал пальцами нос, шумно втянул воздух, и сказал:

– Я в Америке много думал о России. Отчего у нас все время что-то происходит, вроде страна неплохая, да чего там, классная у нас страна! Но ее лихорадит. Была когда-то в России нормальная христианская религия, но вот пришли коммунисты и назвали её "опиумом для народа". Вместо неё привили новое учение "человек произошёл от зверя", а так же научили ненавидеть ближнего своего, и дальнего тоже. Когда ненависти стало много, а христианского учения любви уже не было, россиянам для утешения дали настоящий опиум. И героин. Но вот снова пришло православие, и…

Тут заиграла радостная мелодия дверного звонка. Все удивились, почему не сигналил домофон? Как кто-то мог просочиться сквозь две подъездных двери с кодовыми замками, да еще минуя бдительную консьержку и охранника? Может, это сосед, опять компьютер завис, нужна помощь Олега?

Валя пошла открывать. Через несколько минут она позвала мужчин. И те втащили в квартиру какую-то тяжелую длинную коробку размером в человеческий рост. Осторожно открыли крышку. Внутри был прозрачный целлофановый мешок с бело-красным месивом, и записка – «Я предупреждал».

– А-а-а! – дико заорала Катя, а следом за ней Валя и Настя.

– А-а-а!

– А-а-а!

Сашка схватил телефон.

Полиция прибыла через полчаса.

Тот же полицейский инспектор, что был в прошлый раз, и двое с автоматами, вошли в коридор. Инспектор склонился над мешком, внимательно рассматривая, ковырнул пальцем, и произнес:

– Да, этим можно накормить сто вьетнамцев.

– А что, они едят трупы? – ахнула Настя.

– Нет, они едят рис. Предпочитают вареный, с кетчупом. Такой, как в этом мешке. Что, протокол составлять будем, или как?

После ухода полиции зазвонил телефон.

– Это было последнее предупреждение, – раздался странный мужской голос. – Ну, и что насчет синей папки?

– Да забирайте вы ее к чертовой матери! – сорвалась Катя. – Приходите и берите вместе с сейфом.

– С вашего позволения. Договорились.

– Только давайте побыстрее, а то все нервы вымотали, – она зарыдала в трубку.

– Хорошо. А вы все пока съездите куда-нибудь, развейтесь, в ночной клуб, что ли, а прислугу отпустите домой. И никаких засад чтобы, никакой полиции, ясно?!

В ночном клубе Катя здорово напилась. Второй раз в жизни. Очнулась уже дома, на диване в гостиной. Был день. По квартире гулял сквознячок. Окно было распахнуто. Она встала и, пошатываясь, побрела в комнату Вадима. Взгляд скользнул по развороченному пустому сейфу.

– Автогеном поработали, – раздался сзади голос Олега. – Ну, как, оклемалась немножко? Пошли пить кофе.

* * *

В пятницу случилось неожиданное – позвонил Вадим! Голос был тусклый, усталый, чувствовалось, что ему трудно говорить.

– Ёжик, прости, не мог проявиться раньше. Попал в реанимацию. Потом – капельница. Меня избили и ограбили. Что искали, не нашли: я хорошо спрятал. Будут копать у тебя – отдай все, что спросят. Ничего не бойся. Скоро меня выпишут, прилечу. Я в больнице не навечно.

– Вадик! Вадик! – заорала в трубку Катя. Больше ничего сказать она не могла, лишь повторяла его имя. По щекам струились слезы.

Этот день – день обретения Вадима – решили отметить радостным застольем. Мужчины сходили за деликатесами и спиртным. Себе взяли водку, дамам – шампанское. Валя празднично сервировала стол.

Катя надела длинное открытое платье и любимое кольцо с оранжевым бриллиантом, которое Вадим ей подарил, когда делал предложение. Она и сама сияла, как бриллиант, а глаза излучали необычайный свет.

Шампанское в ее бокале таинственно шепталось, хрусталь нежно позванивал, когда она чокалась с друзьями. Ей казалось, что вот сейчас она взлетит над столом и закружится под самым потолкам, хохоча и танцуя в воздухе.

Вся компания, упоенная счастьем, быстро хмелела, разговор перескакивал с одной тему на другую, мысли растекались.

– А я и говорю Катьке, – звенел подругин голосок, – ужас, что ты даже ребеночка от него не зачала! Представляете, если бы…

– Да ты чо, как же она, одна, с дитем-то, да без мужа?.. – перебила Валя.

– Хотя, да, действительно, – поправила себя Настя. – Я вот читала, что число матерей-одиночек в России перевалило за десять миллионов. Этакая куча наших российских женщин тянут своих ребятишек в одиночку, без мужа. И среди матерей-одиночек прокатилась волна самоубийств. Некоторые ушли из жизни вместе с детьми. Ведь помощь правительства минимальная, несоразмерная!

– Ну, Катюха у нас богатая наследница, ей такое не грозит, даже если двойня будет. И вообще, чего это мы Вадима заживо хороним, не такой он мужик, чтобы двинуть кони.

– Да у нас все отлично! Вадик скоро вернется! Жизнь налаживается! Ура-ура-ура! Парни, наливайте!

Валя распахнула дверь балкона. В глубоком бархате неба сновали лиловые тени и вспыхивали маленькие искорки.