Уже вечерело, когда на Ивантеевскую улицу влетели четыре машины, резко затормозив у дома номер два. Из автомобилей выскочили люди в камуфляже, а также два мужчины и женщина лет сорока. Они бросились в первый подъезд. Жильцы всех квартир были взбудоражены. Через полтора часа спецоперация закончилась. Весь дом высыпал во двор смотреть, как спецназовцы выводят людей в наручниках, а следом идет освобожденная заложница в окружении друзей. Вот это было зрелище так зрелище для жильцов дома номер два!
– Все, теперь ты будешь ходить только под моей охраной, – категорично заявил Олег. – Без меня чтобы ни шагу, ясно?
Катя молча кивнула.
– А если буду занят, если буду с Вадимом, ты останешься под прикрытием Сашки. Поняла?
– Лучше оба охраняйте Вадима, а я уж как-нибудь.
– Никаких «как-нибудь», даже не думай! Игра пошла нешуточная, сама видишь, – подытожил он.
Лиловые сумерки окутывали их, порывистый ветер дул в спину.
* * *
– До Конца Света остался ровно год, – сказала Настя.
– Почему год? – удивилась Катя.
– Так он же будет в апреле две тысяча двенадцатого.
– Откуда ты взяла, что в апреле? В декабре пророчат, двадцать первого числа. Но все это ерунда. Никакого Армагеддона не будет в ближайшее время.
– Девчонки, не болтайте глупости, – сказал Олег.
Он был за рулем, рядом сидел Сашка. Они ехали в аэропорт, встречать Вадима. Но разминулись. Он позвонил, что уже подъезжает к дому. И они повернули обратно.
Вадим развалился в кресле. Валя накрывала на стол. В этот миг вся компания ввалилась в прихожую. Катя с восторженным визгом бросилась к мужу, прыгнула к нему на колени, принялась обнимать, целовать.
– Валя мне все уже рассказала, – произнес он, нежно прижимая жену к груди. – Бедный мой героический Ёжик. Ну, ничего, все благополучно закончилась, и продолжения не будет. Я об этом позабочусь.
– А знаешь, когда меня приковали к батарее, я стала молиться. И вдруг слышу – звонят и стучат в дверь, а бандиты сразу засуетились, занервничали, тут дверь вышибают, и врываются спецназовцы, а за ними – Олег, Сашка, Настька!
– Давайте-ка за стол, – позвала Валя. – Кушать подано.
Олег разлил по хрустальным рюмкам водку «Серебряная», на дне которой посверкивала тоненькая монетка из благородного металла. Выпили за благополучное избавление от опасности. Потом – за здоровье, за удачу, за любовь… Катя заметила, что совсем не пьянеет. Видимо, от пережитого стресса организм перестал реагировать на алкоголь.
Трапеза продолжалась допоздна, потом все разошлись по комнатам – спать. Катя надела тонкую шелковую пижаму золотистого цвета, с рюшечками. Ночник в виде крутящегося шара осыпал спальню разноцветными танцующими искрами. И было сказочно легко и радостно на душе у супругов.
– А знаешь, – произнес Вадим. – Мне сейчас так хорошо, как в детстве.
– А что у тебя было в детстве? Ты мне еще не рассказывал, – сказала Катя, и потерлась щекой о щеку мужа.
– Представь себе шестьдесят девятый год. Маленький городок на краю земли. Тёмно-синие сопки, брусника, похожая на румяные яблочки для лилипутов, мандарины в папиросной бумаге. Сугробы, залепляющие снаружи окна до потолка. Пурга. Ровно в 6 утра – Гимн Советского Союза и начало дня. Мама сказала, что скоро мне исполнится семь лет. Ура, совсем большой буду! Время стремительно летит, и уже май! Мне совсем не хочется спать, и я смотрю на убегающие куда-то облака за окном. Они похожи на огромные горы, только в небе. Интересно, а что у них внутри? А почему они всё время меняются? А куда они уплывают? Высокое окно, за которым – ярко-синее небо, как океан, только над землей. А потом мы с мамой гуляли по лесу, и оказались у крошечного бугорка, покрытого нежнейшими полупрозрачными дрожащими ландышами. Я бросился на землю, в самую гущу этих цветов. Если бы душа моя могла пахнуть, это был бы ее запах. Мне на бровь села бабочка. Крыльями – раз-два. Я замер. Нельзя прикасаться к бабочкам – им это вредно очень, мама сказала. Смотрю сквозь ландыши на облака, на верхушки сосен и кедров. И вдруг – такая вспышка счастья, что невозможно передать словами! Память об этих минутах – средство от отчаяния, от душевной боли, от всего!
– Как это прекрасно, я все так ярко увидела и почувствовала, как будто тоже там была, в твоем детстве, и оно было моим!
Они еще долго говорили, и, наконец, уснули в объятиях друг друга.
Катя проснулась от какого-то прикосновения к щеке, распахнула глаза, и увидела лицо Вадима. Он поцеловал ее, и сказал:
– Больше тебя никто не тронет. Никогда! Если когда-нибудь в мое отсутствие позвонят и спросят насчет флэшки – она вот! – он показал на кулон, болтающийся на шее. – Так и скажи.