Все вспомнилось мгновенно. И наступил тот неотвратимый момент, когда женщина задает себе вопрос: «О Господи! Что же я наделала?»
Все кусочки гигантской мозаики вдруг встали на свои места: страшный сон, ее крик, Грегори и то, как они занимались любовью. Черт возьми, последнее она помнила в подробностях!
— Не надо. Куда ты уходишь? — раздался у нее над ухом бархатистый мужской голос.
Флоренс замерла. Казалось, у нее перехватило дыхание, когда одна рука скользнула на ее бедро, а второй он обхватил грудь.
— Пожалуйста, отпусти меня.
Он поцеловал ее в щеку, а затем прижал губы к чувствительному изгибу шеи.
— Останься, любовь моя!
Да-да! Это он должен уйти, а она остаться.
— Эта ночь была…
— …Ошибкой?
О Боже! Флоренс закрыла глаза. Самое прекрасное из всего, что она когда-либо испытывала в своей жизни, произошло несколько часов назад, в этой комнате, с этим человеком… Вряд ли она может обвинять Грегори в том, что он ее соблазнил. Она хотела его так же, как, оказывается, он хотел ее.
— Нет.
Она почувствовала, что губы его растягиваются в улыбке.
— Очень мило с твоей стороны, что сказала правду.
— Но… Это не должно повторяться, — выговорила она, чувствуя себя ужасно.
— Почему, дорогая?
Он произнес это с улыбкой. Пошевелившись, она застыла в оцепенении, ощутив, что он снова возбужден.
— Потому что это невозможно.
Но это не подействовало, губами он продолжал ласкать ее плечо.
— Угу. Потому что… ммм… Как ты сказала?
Она ощутила, как по телу у нее разливается предательский жар.
— Я так решила! — Однако это был неубедительный аргумент, и они оба это прекрасно понимали.
— Не хочешь, чтобы я делал это?
Грегори приподнялся, опрокинул ее на спину и склонился над ней, целуя грудь.
— Или это?
Он взял зубами сосок и заставил ее балансировать на грани между болью и наслаждением.
Одна рука опустилась ей на живот, затем ниже, зарываясь в мягкие волосы. По телу пробежала дрожь удовольствия, когда он без особых усилий нащупал самую чувствительную точку.
За считанные секунды он довел ее до вершин экстаза и держал там, наслаждаясь ее страстью, а когда она начала падать с высоты, прикоснулся к ее губам.
Этого недостаточно, думала Флоренс, как в тумане. Никогда не будет достаточно. И она потянулась к нему, принимая в себя без остатка.
Потом она лежала в любовном изнеможении, получая удовольствие от того, что нежно, лениво проводила пальцами по его теплой коже.
Казалось, что именно так и должно быть.
Оба они взрослые люди, не связанные никакими обязательствами ни с кем другим… По крайней мере, она. А вот Грегори?
Флоренс не ожидала, что от этой мысли у нее мурашки забегают по коже. Что, если он просто развлекается?
— Нет. — Грегори приподнял ее подбородок и повернул к себе, чтобы она посмотрела на него. — Нет, — повторил он шепотом, и Флоренс поглядела на него с удивлением.
— Что — нет?
— Среди моих друзей есть и женщины, но ни одной из них я не храню верность.
— Ты читаешь мысли?
— Твои прочесть нетрудно. — Ласково улыбнувшись, Грегори встал с кровати и, обнаженный, направился в ванную.
Флоренс нравилось на него смотреть. У него такие широкие плечи, мощная спина, тонкая талия и крепкие ягодицы — фигура Аполлона.
От одних только воспоминаний о том, что они пережили, его снова бросало в жар. А от страстного желания повторить все сначала, вновь испытать накал и потрясение страсти он мог опять возбудиться.
Скоро она пойдет в душ, оденется, приготовит завтрак и отправится в магазин. А Грегори? Полетит обратно в Кэрнс или в Брисбен, чтобы возобновить переговоры?
И что дальше? Она вернется к повседневной жизни, своим хрупким цветам и будничным заботам, а он уладит наконец все дела в Новой Зеландии и возвратится в Нью-Йорк.
Флоренс не ожидала, что при мысли об отъезде Грегори ее охватит такое чувство опустошения. Еще ужаснее было думать, что ей, возможно, никогда больше не удастся его увидеть. Может, она и усмирила бы свои разбушевавшиеся эмоции, если б не прошлая ночь. Теперь на спокойствие не было никакой надежды.
Дура! Сумасбродка! Ненормальная!.. — обрушила она на себя поток ругательств. Ей ни за что нельзя было позволять ему оставаться. Следовало сразу же выставить его из комнаты. Но она этого не сделала. Теперь Флоренс придется с этим смириться.