— Видимость сопротивления?
При этом вопросе, произнесенном бархатным голосом, все у нее внутри сжалось.
— Утром мне необходимо успеть на цветочный рынок до пяти часов, я должна хоть немного поспать.
— Ну, так мы и поспим, — ответил Грегори невозмутимо.
— Я говорю серьезно…
— Мы же это уже делали.
— Позволь мне решать самой!
Боковым зрением Флоренс увидела, что он слегка приподнялся на сиденье.
— Тебе достаточно только сказать, что не хочешь делить со мной постель. И я уйду.
Флоренс уже приоткрыла рот, чтобы повторить слова, но прикусила язык прежде, чем первое из них сорвалось с губ. Она не могла этого сделать, поскольку противоречить ему было все равно что противоречить самой себе.
Лилли встретила их на пороге квартиры, возмущенно мяукая, потому что ее забыли покормить. Флоренс не преминула сразу же наполнить мисочку и была награждена довольным урчанием и помахиванием хвоста. Кошка с жадностью набросилась на еду.
Мигала лампочка автоответчика, на кассете оказалось три сообщения. Первое было от отца Флоренс, он звонил из Нью-Йорка. Второе — от Кармелы насчет завтрашних планов. За этим последовало сообщение Ролстона. С шипением он яростно проклинал Питера и Грегори Донланов и обещал, что Флоренс за все заплатит, пусть только пройдет время.
— Не стирай это, — тихо приказал Грегори. — И включи автоответчик, если он снова позвонит.
— Позвонит. — Она была уверена.
— Каждый звонок обернется ударом против него же в суде.
Не таким уж сильным ударом, добавила она мысленно. Его мамочка и ее адвокаты представляли собой серьезных противников.
— Я собираюсь принять душ. — Флоренс повернулась и направилась по коридору в спальню.
Минуту спустя она стояла под струей теплой воды, намыливая тело. В кабине витал пар и едва уловимый аромат розового масла. Флоренс удивленно вскрикнула, когда дверь внезапно приоткрылась и вошел Грегори.
Она не успела сказать ни слова, а он уже прижал свои губы к ее губам в нежном поцелуе, который мгновенно возбудил ее.
— Тебе здесь нечего делать, — успела произнести Флоренс в тот момент, когда он оторвался от ее лица, поглаживая его ладонями. Она заметила, что он игриво улыбается.
— Угу.
Их губы вновь устремились друг к другу, на этот раз гораздо жарче, глубже, поднимая ее на невероятную высоту, туда, где не существовало понятия времени и места, а царил лишь испепеляющий чувственный жар.
Как долго они пробыли в этом состоянии? — подумала она, когда он медленно прервал поцелуй. Несколько долгих секунд или год?
У него невероятно красивое лицо, решила она, разглядывая его. Особенно колдовские зеленые глаза, переливающиеся всеми оттенками, от темно-изумрудного до оливкового.
Она едва совладала с непреодолимым желанием упасть ему на грудь, прижаться головой к плечу и просто стоять так, отдыхая. Чтобы он крепко обнимал ее. И никто больше не посмел прикоснуться к ней!
Грегори положил руки ей на плечи, развернул спиной к себе и начал массировать шею, плечи, затылок, затрагивая самые чувствительные участки. Он помог мускулам расслабиться, тщательно разминая каждый напряженный бугорок, пока она не вздохнула облегченно в знак благодарности.
Это было такое удивительное наслаждение! Флоренс просто закрыла глаза и стояла так, млея от его прикосновений, волшебства, которое он творил, не прилагая к этому, казалось бы, никаких усилий.
— Лучше?
Флоренс подняла голову и почти неслышно выдохнула «да», когда он осторожно повернул ее лицом к себе.
— Спасибо.
Он взял мыло и протянул его ей:
— Отплати удовольствием за удовольствие.
Она широко раскрыла глаза от удивления и замешательства.
— Я слишком многого прошу?
Намылить мужское тело… Все целиком? Может, кое-что можно обойти? Хотя глупо стыдиться таких вещей после того, что произошло прошлой ночью.
Она решила, что лучше промолчать, и начала медленно намыливать ему грудь, торс, плечи, затем зашла сзади и провела мылом по мужественному изгибу спины, ягодицам, бедрам. После этого встала перед ним и вручила кусок мыла.
— Остальное можешь сделать сам.
Он был, очевидно, возбужден, и ее щеки тоже покрыл легкий розовый румянец.
— Такая скромница?
Она покраснела еще сильнее и потянулась к ручке двери, но он не дал ей ускользнуть.
— Погоди.
Этот хрипловатый голос сковал ее по рукам и ногам, она смотрела на него невидящим взором. Грегори повернул ее к себе лицом.