В это мгновение раздался звук громкой пощечины. Луиза растерялась. Господи, ведь никогда в жизни она никого не ударила! Как противно. Казалось, и Ксавье поражен и обескуражен ее поступком. В его глазах засверкала ярость, готовая испепелить все вокруг.
— Значит, я «жалок»? Тебя пора проучить! — прошипел он сквозь зубы и схватил ее за запястья. Она попыталась выдернуть Руки, но ничего не поручилось. Он резким движением притянул ее к себе, и она почувствовала, как ярость, горевшая в его глазах, зажигает дикую, примитивную вражду между ними.
— Никто, тем более женщина, не смеет ударить корсиканца! Ты поплатишься за это!
— Ты… ты сам виноват и заслужил это! — Луиза еще сопротивлялась парализовавшему ее страху.
— А ты заслужила вот это! — проскрипел Ксавье и в ту же секунду впился в ее губы так, как будто хотел высосать всю волю, все ее сопротивление. Он рывком завел руки ей за спину и стиснул запястья одной рукой, другой быстро выдернул гребень из волос и тянул за распустившиеся локоны, пока голова ее не откинулась назад.
Зажатая как в тисках, она со стыдом и смятением чувствовала, что это его наказание каким-то образом зажгло непреодолимое физическое влечение между ними. Эта черная куртка из мягкой кожи и вчерашний дорогой костюм — лишь маскировка, прикрывающая неистовый, дикарский темперамент этого человека — истинного потомка своих мстительных корсиканских предков.
Неожиданно его губы стали мягче, затем он медленно отвел свое лицо.
— Ты все поняла, Луиза? Или мне повторить свое наказание? — вкрадчиво спросил он и рассмеялся, увидев ее растерянность и страх.
Глава 4
Обратный путь в Аяччо был сплошным кошмаром!
Кипела от ярости — было не самым сильным определением для того, что ощущала Луиза, пока черный «феррари» мчался в город, где родился Наполеон.
Перебирая в уме дела из своей практики, она вспомнила немало сложных проектов, где требовалось настоящее дипломатическое искусство. Ей не раз удавалось добиваться, казалось, невозможного, и, в конце концов, сделка устраивала все заинтересованные стороны. А теперь ее отстранили от проведения переговоров! Что же заставило его действовать таким странным образом?
Атмосфера в автомобиле была настолько напряженной, так действовала на нервы, что моментами было трудно дышать. Длинные смуглые пальцы Ксавье вцепились в руль, в каком-то остервенении он гнал машину по крутым горным дорогам.
— Бога ради, умоляю! — ахнула она, когда он чуть не столкнулся с грузовиком на крутом повороте. — Зачем так гнать, почему ты не сбавишь скорость?
— Ты будешь учить меня, как управлять машиной? — Руки, лежавшие на руле, побелели от ярости и напряжения.
— Мне безразлично. Это твое дело. Мне бы только хотелось доехать до гостиницы! — сердито огрызнулась она.
— Ну и наглость! — прорычал он. — Будь так любезна, помолчи. С меня хватит на сегодня дерзостей!
— Правда? — с самой любезной улыбкой осведомилась Луиза. Почему-то ей было приятно, что Ксавье потерял самообладание. Его откровенная злость и раздражение действовали успокаивающе на ее встревоженную душу.
В сущности, она совершенно не боялась. Какую бы сильную неприязнь ни вызывала эта гневная, напряженная фигура, он, несомненно, превосходный водитель. Именно поэтому она без всяких угрызений совести решила еще поддразнить его.
— Не могу понять, почему все-таки тебя так волнует мой пол, — задумчиво произнесла она, стараясь говорить как можно безразличнее. — В конце концов ты совершенно не похож на человека, боящегося женщин. Хотя… — Она небрежно дернула плечом, — боюсь, что в наше время трудно сказать что-нибудь определенное о мужчинах. — И тут же воскликнула: — Осторожно! — поскольку Ксавье резко повернул к ней голову, и машина вихляя, выскочила на середину дороги. — Умоляю тебя, смотри на дорогу!
— Как ты смеешь! — не веря своим ушам, переспросил он.
— Господи, Ксавье — ну откуда мне знать, каковы твои сексуальные предпочтения?
Он засмеялся так зло, что у нее по спине пробежали мурашки.
— Разве полчаса назад я тебе их не продемонстрировал? С удовольствием повторю наказание. Похоже, что ты, как и твой брат, должны получить хороший урок, чтобы он не скоро забылся.
Луиза так и ахнула. Наконец-то до нее дошло.
— Ну, конечно же! Так значит, все дело в этом!
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Прекрасно понимаешь! — отрезала она. — Ты не только злишься, что тебе пришлось иметь дело с женщиной, но и мстишь брату!
Луиза чуть не задохнулась от гнева и с трудом проговорила:
— Как ты можешь быть таким жестоким и безжалостным. Неужели тебе действительно все остальное безразлично? Ведь я могу потерять работу только из-за твоего идиотского желания отомстить!
Он немного помолчал, затем твердо ответил:
— Мое решение не связано ни с твоим полом, ни с действиями твоего брата. Я не изменил своего мнения относительно недостойного поведения месье Кендалла по отношению к моей племяннице. Однако даю слово чести, что говорю правду, — добавил он торжественно и твердо.
Луиза просто не знала, что думать. Говорил ли Ксавье правду? Его тон был совершенно искренним, но почему же тогда он настаивает?
Луиза была так измучена всеми событиями сегодняшнего дня, что перестала задавать себе вопросы. Ксавье, казалось, немного успокоился, и она вкратце пересказала ему разговор с братом.
— Я должна перед тобой извиниться, я и вправду не имела представления, что дело зашло так далеко.
— Принимаю твои извинения и твои заверения. Но ведь это не решает проблемы?
Луиза тяжело вздохнула.
— Я, конечно, не могу говорить за твою племянницу. Однако Джеймс заверил, что не может быть и речи… — Она на мгновение замолкла и покраснела, — о том, что… короче, он совершенно убежден, что она не может быть беременной.
— Мария-Тереза ждет ребенка? Что за абсурд! — Он возмущенно фыркнул.
— Хоть в чем-то вы сходитесь с братом! — облегченно вздохнула Луиза. — Тебе вообще незачем было так волноваться. Девушка достаточно благоразумна, — и вздрогнула от резкого голоса.
— Ты хочешь сказать, что моя племянница — не девственница?!
— О Господи! — Луиза попробовала улыбнуться. — Я же не одобряю то, что произошло. Но ты не можешь не знать, что в наше время немало молодых девушек имеют какой-то сексуальный опыт. А я сказала лишь, что твоя племянница — вполне благоразумная девушка.
Он разразился резкой тирадой, насыщенной всякими французскими словечками, из которой она поняла только, что племянница была «погублена» Джеймсом, и в самом ближайшем будущем он будет вынужден сообщить об этом лорду Армстронгу и его дочери.
— Но это несправедливо!
— Меня не волнует, справедливо или несправедливо, — проскрежетал он сквозь гневно стиснутые зубы. — Мои корсиканские предки верили в принцип «око за око, зуб за зуб». Вам повезло, мадемуазель, что вы живете в двадцатом веке. Еще совсем недавно я бы вполне спокойно мог отомстить вашей семье, погубив твое доброе имя.
Это было похоже на какую-то мелодраму викторианской эпохи, и Луиза решила, что лучше промолчать. Они уже приближались к Аяччо, и оставалось терпеть его всего несколько минут.
Когда наконец машина остановилась у гостиницы, Луиза лихорадочно отстегнула ремень и выскочила из машины. Крикнула Ксавье, что больше никогда в жизни не желает его видеть и быстро побежала вверх по ступеням.
Ну почему на Корсике все пошло вкривь и вкось? Об этом в отчаянии спрашивала себя Луиза, колотя в массивную дубовую дверь замка Ксавье.
Она промокла до нитки и дрожала от холода и страха перед бушующей вокруг грозой. Что толку напоминать, что в своем нынешнем затруднительном положении виновата только она сама.
Вбежав вчера вечером в свой гостиничный номер, она бросилась на кровать и, уставившись в потолок, стала думать о том, что теперь делать с работой. Было уже поздно звонить в лондонскую контору. Да и лучше позвонить попозже Невиллю Фросту домой.