– Эдвард, – с усилием выдавила она, – ты прилетел на острова, чтобы отыскать меня? Или… или Риа?
Его глаза потемнели.
– Но ведь ты заявила, что не намерена больше помогать мне в ее поисках.
Она действительно говорила это. Но это было до того, как они стали любовниками. Тогда она хотела лишь одного: положить конец всему, что связывало их, и выбросить Эдварда из своей жизни раз и навсегда. И самый простой способ сделать это, – она была уверена, – отказаться принимать участие в его поисках Риа Боском.
Но теперь все изменилось. Она любила Эдварда всем сердцем, и если даже предположить, что его чувство далеко не столь глубоко, то, во всяком случае, он испытывает нечто подобное, что пробуждает в нем горячую страсть к ней.
И если она его любит, разве правильно отказывать ему в том, чего он хочет? Теперь его власть над ней была безраздельна. Все, что она должна сделать, это отдать ему открытку, оставшуюся в ее номере, и его поискам придет конец.
– Оливия? – Она взглянула на него. – Ведь ты сказала так?
Она облизнула губы.
– Да… Но…
– Никаких «но», – сказал он твердо, наклонился к ней и поцеловал. – Дискуссия окончена.
– Но как быть с акциями, которые Чарлз оставил ей? Ты так жаждал вернуть их… Или ты хочешь сказать, что намерен о них забыть?
Он покачал головой:
– Я сказал, закончим дискуссию. – Он взял ее за руки и встал. – А теперь пошли. Нам предстоит сегодня сделать много дел.
Она улыбнулась:
– Правда?
– Ага. Для начала мы должны поехать в то место, где ты живешь, и упаковать твои вещи.
– Ах. – Она вздохнула, когда он привлек ее к себе. – Я совсем забыла, что надо возвращаться в Нью-Йорк.
Руки Эдварда по-прежнему лежали на ее спине.
– Нет, не надо.
– Не надо? – Оливия откинулась и посмотрела ему в лицо. – Но я думала… Я имела в виду, что теперь, когда ты махнул рукой на Риа…
– Почему мы должны возвращаться в холодную, серую зиму, когда можем остаться здесь, под теплым солнышком?
– Мы? – машинально переспросила Оливия.
– Да. Я думаю, мы можем перевезти сюда твои вещи и пожить здесь. Как тебе нравится моя идея?
– Ты имеешь в виду, остаться здесь? Вместе?
Эдвард улыбнулся:
– Да, и, конечно, в компании этой ящерки. – Он нежно поцеловал Оливию. – О'кей?
Оливия с изумлением взирала на него. Он хотел перевезти ее сюда, остаться с ней? Одно дело – провести вместе ночь, и совсем другое – вместе жить.
– Ты думаешь о том, чтобы снова открыть «Мечту Оливии»?
Она не думала об этом. Она вообще не думала о «Мечте Оливии» с тех пор, как Эдвард взял ее на руки в прошлый вечер.
– Скоро тебе нужно будет подумать об этом, – спокойно продолжал Эдвард. – Люди позабудут, пройдет время, но пока…
– …Пока еще рано, – кивнула Оливия, – я знаю. Но переезд сюда, к тебе…
– И к ящерице. Не забудь про ящерицу.
Она не ответила, и его улыбка немного потускнела.
– Хм… Слишком много моря, песка и уединения? Что ж, мы можем, в таком случае, подыскать отель. Я знаю один в Элеутере, который…
– …Нет, нет, – быстро сказала она. Ее щеки порозовели. – Я полагаю, что жить здесь с тобой в уединении – это… это… – Мужество оставило ее. – Это очень мило, – закончила она неуверенно.
– Очень мило? – Эдвард засмеялся. Потом повернулся к ящерице. – Ты слышал, приятель? Я здесь готовлю великолепный завтрак для этой женщины…
– Эдвард!
– Я провожу всю ночь, занимаясь с ней бешеной, страстной любовью…
– Эдвард, – повторила она, стараясь удержаться от смеха, – послушай…
– Что скажешь на это, приятель? – Он нахмурился. – Ящерица говорит, что у тебя не может быть никаких претензий к тому, как я занимался с тобой любовью…
Оливия засмеялась:
– Это правда.
– …Что тебя беспокоит одно: как ты будешь жить на подгоревшем беконе и переваренных яйцах.
– Эдвард, честное слово…
– К тому же ящерица хочет сказать, что тут есть прислуга, которая приходит каждый день, делает уборку и готовит пищу. – Он привлек ее ближе к себе, его голос снизился до шепота. – Так ты хочешь остаться здесь со мной, дорогая?
Оливия колебалась. Конечно же она хотела. Но что-то пуританское, впитанное с молоком матери шептало ей, представительнице добропорядочного среднего класса, что в том, чтобы так жить с мужчиной, есть что-то неприличное.
Оливия опустила голову на плечо Эдварда. А разве не этот средний класс совсем недавно позволял себе незаслуженно травить ее?
– Оливия?
Она подняла голову. Эдвард наблюдал за ней с забавной улыбкой на губах, и в глазах его было выражение, какого она ни разу не видела. «Почему он боялся, что я откажу ему?» – изумленно подумала Оливия, и сердце ее затрепетало от радости.
– А ты уверен, что я не удеру от твоей стряпни? – спросила она, притворно хмурясь.
Его глаза прояснились, и он ухмыльнулся:
– Даю руку на отсечение!
Оливия вздохнула.
– Ты невозможен, – сказала она ласково.
– Итак, ты остаешься?
– Разве можно было сомневаться в том, что ты добьешься своего?
– Никогда, – ответил Эдвард, потом притянул ее к себе и целовал так долго, пока солнце над ними не остановилось на месте…
11
К вечеру вещи Оливии были размещены в гардеробе дома Эдварда на берегу. Их вид пробудил в Оливии странное чувство, что-то среднее между радостью и болью.
Ей очень хотелось быть с ним. Да и как могло быть иначе? Но переехать в его дом таким образом… Она и представить не могла, что когда-нибудь позволит себе совершить нечто подобное.
Пожалуй, ничего аморального в этом не было. В современном мире то и дело встречаются мужчины и женщины, живущие совместно вне брака. Но Эдвард не просил ее жить с ним, он просил ее лишь остаться на какое-то время. В этом-то и была разница. А что будет, когда они вернутся в Нью-Йорк и снова окунутся в будничную жизнь?
Оливия присела на край кровати. Что будет, если он предложит ей переехать в его апартаменты? Сможет ли она, захочет ли она сделать это? Если бы только она знала, что он в действительности испытывает к ней… Он занимался с ней чудесной, радостной любовью, но ни разу не произнес слов, которые она надеялась от него услышать.
– …на обед?
Оливия обернулась.
Эдвард высунул голову из дверей ванной, на его щеках еще оставалась мыльная пена.
– Извини, – быстро ответила она, улыбнувшись, – я не расслышала.
– Я спросил: мы отправимся обедать в город или пообедаем здесь?
– Здесь, – быстро ответила Оливия, – на террасе. Тогда мы увидим закат. – Она взглянула на него и рассмеялась. – Если, конечно, у тебя нет других планов.
– Нет, нет, все в порядке. – Улыбаясь, он подошел к ней, вытирая лицо концами полотенца, висящего на шее. – Так тебе нравится мой домик?
– Очень, – ответила Оливия. – Он принадлежит тебе?
Эдвард кивнул.
– Целиком и полностью, включая белый песок, который мы таскаем внутрь на подошвах. К сожалению, я не могу бывать здесь так часто, как хотелось бы. Пару недель или около того каждую зиму, но… Родная, что с тобой?
– Мне просто трудно привыкнуть ко всему этому, только и всего. К тому, что это место принадлежит тебе, так же, как апартаменты на Манхэттене и тот дом в Ист-Хэмптоне.
– И еще есть квартира в Лондоне, если тебя интересует, – добавил Эдвард с озорной улыбкой. – Я совершаю в год несколько деловых поездок, понимаешь, и… – Он посмотрел на нее и покачал головой. – Оливия, может, я чего-то не понял, у тебя возникли какие-то вопросы по поводу моих мест обитания?
– Нет, конечно, нет. – Она встала. – Просто… Просто я думаю, какие мы разные, ты и я.
«Разные, как день и ночь», – шепнул ей тихо внутренний голос, но рука Эдварда, скользнувшая под ее майку, тут же заглушила его.
– Да, – произнес он хриплым шепотом.
Она обмерла, почувствовав его пальцы на своей коже.
– О, да, конечно, мы очень разные, дорогая. И, черт побери, это здорово. – Он взглянул на распахнутые дверцы гардероба и улыбнулся: – Я вижу, ты использовала все свободные вешалки?