— Нет, успокойся. Я совсем не утомляюсь, — заверила его она, а внутри разлилось тепло от его волнений за нее и заботы. — Все медленно, но движется к концу. Все-таки раньше я была продуктивнее. Закончу, может быть, месяца через четыре… Не переживай, работы строительного характера давно завершены. Так, последние штрихи остались.
— Я рад, что тебя это так увлекает, — Карлайл улыбнулся, слегка потрепав ее по голове. — Мне нравится, как ты все там делаешь. Навевает мысли о Туманном Альбионе. Вернее, о тех временах, когда я бывал там. Его библиотеки семнадцатого века восхитительны. Ты у меня умница. Скоро у нас весь дом преобразится. Кухня и гостиная позади, библиотека тоже почти. Уверен, малышу будет интересно, когда он чуть подрастет.
— Непременно, — Эсми согласно кивнула головой. — Я тоже думала об этом.
— А еще о чем?
— Мм, не знаю. Много о чем. О том, как будет, когда он родится, какие чувства мы будем испытывать тогда. Конечно, я понимаю, что не могу представить их, но я пытаюсь. А еще, как мы будем укладывать его спать и рассказывать что-нибудь…
— У тебя богатое воображение, — мужчина рассмеялся, подарив ей протяжный поцелуй, полный нежности и любви к ней.
— А ты думал, кто у нас будет? — мечтательно спросила она, перебирая в руке локон волос.
— Либо мальчик, либо девочка. Одно из двух, — на ее лице расцвела улыбка после его слов, и девушка смущенно опустила глаза.
— Однозначно, милый. Я даже не могу предположить, какого он пола. Но, в любом случае, я очень хочу, чтобы он был похож на тебя. Мне даже кажется, что так и будет.
— Правда? — он удивленно вскинул брови, проведя рукой по волосам.
— Абсолютная правда, — она потянулась к его губам и прильнула к ним в коротком поцелуе. — Но главное, я хочу, чтобы с ним все было хорошо…
— Конечно, это главное, — уверенно подтвердил Каллен, приобняв ее за плечи. — Главное, чтобы он был здоров. И сейчас это так, мы ведь неусыпно следим за этим, дорогая.
— Нет, я понимаю, но… боюсь. Прости, но я все равно боюсь, — спешно пробормотала она и уткнулась в его шею, содрогаясь в немом плаче.
— Милая, не расстраивайся, я ведь все понимаю. Только вот простить тебя за что надо? — с ласковой улыбкой, успокаивающе произнес он, поглаживая ее по спине.
— За то, что не могу не бояться и не переживать, — надломно проговорила она, покрепче обняв его за талию.
— Вот еще, нашла из-за чего переживать. Я понимаю твои чувства, понимаю, что, сколько бы я тебе не говорил, ты все равно будешь волноваться. Это все гормоны, родная, всего лишь нервы. Я знаю, как тебе сейчас тяжело, но переживать не надо. Малыш ведь чувствует в точности то, что и ты. Лучше скажи, что именно так беспокоит тебя.
— Все, Карлайл, понимаешь? Я боюсь потерять его! Он ведь такой маленький и беззащитный… Он человек, в конце концов. Карлайл, если что-то случится, я не знаю… Я… Я ведь так сильно его уже люблю! — на эмоциях воскликнула она, пока мужчина пытался успокоить ее, шепча на ушко слова любви.
— Родная, я тоже очень сильно люблю наше солнышко, как иначе? И я обещаю, что сделаю все, что угодно, лишь бы с ним все было хорошо, — произнес он, не отрываясь смотря ей в глаза. — Он ведь смысл моей жизни, и я люблю его больше всех на свете. Его и тебя.
— Мне безумно приятно слышать это, Карлайл, и можешь не сомневаться, что я верю тебе. Я чувствую себя более чем защищенной рядом с тобой, — сказала вкрадчивым голосом она, взяв его за руки. — Но все так хорошо… Эти четыре месяца были незабываемыми, и я начинаю чувствовать себя человеком, будто… Будто все как обычно, как и должно быть. Понимаешь, я перестаю воспринимать все как нечто волшебное и постепенно привыкаю, что скоро стану мамой. И поэтому мне кажется, что должно произойти что-то плохое. Ну не может же все быть так хорошо!
— Эсми, милая, прекрати себя накручивать, — уверенно начал он, поглаживая ее по ладоням. — Не надо думать об этом, иначе что-нибудь плохое действительно случится. Все ты делаешь правильно, нужно привыкать.
— Откуда ты знаешь, что все будет хорошо? Ты только вдумайся: у нас будет ребенок, который заведомо невозможен. Это все… Это все противоестественно! — воскликнула девушка и прижалась к любимому, чувствуя, что не в силах больше быть вот так просто без его обволакивающих объятий.
Мужчина молча обнимал ее, не зная, что и сказать. Он понимал, что должен как-то утешить жену, но словесных способов вовсе не находил. Из своих дум он вынырнул лишь тогда, когда почувствовал, как девушка напряглась в его руках и немного отстранилась, с испуганным и неверующим взглядом прижимая ладонь к своему животу.
— Родная?.. Что случилось, тебе больно? Что? — если бы сердце бессмертного имело возможность отбивать ритм как прежде, то оно остановилось бы еще раз за вечность. Внутри все свернулось комочком, и, казалось бы, он никогда так не пугался за Эсми.
— Карлайл, — ее взгляд до сих пор отдает прежними чувствами, но не такой холодный. Слова, будто назло, не могли сложиться во что-то цельное, поэтому она просто взяла его за руку и положила ее на то место, где было лежала ее рука. Блондин все еще непонимающе смотрел на нее, но теперь взгляд опустился на мерно вздымающийся от ее дыхания животик, к которому с охотой прикоснулся. И в этот момент Карлайл почувствовал ладонью резкий удар малыша, замерев от неожиданности.
— Он пихнулся… Первый раз, — с нескрываемыми удивлением и восторгом прошептал он, подняв глаза на жену. — Милая, я же говорил, что все будет хорошо.
Девушка с улыбкой покачала головой, прикрывая глаза, когда его губы накрыли ее, и они слились в чувственном поцелуе, под конец просто смакуя губы друг друга.
Мужчина внутри испытывал нечто удивительное. И сейчас он был переполнен восторгом, отчего чувствовал себя не отцом с вековым стажем, а неопытным папочкой, который счастлив буквально от всего, что происходит с его женой, от любой мелочи. Но это ведь была совсем не мелочь. В этом есть нечто удивительное. Ведь вплоть до этого момента эта маленькая жизнь не подавала признаков своего существования, кроме роста и сердцебиения, которое с каждым месяцем становилось все отчетливее. Но сейчас он пошевелился, словно говоря, что он там есть на самом деле и он живой.
— Я так сильно люблю тебя, — тепло промолвил Карлайл, нарушив двухминутную тишину объятий.
— И я люблю тебя больше, чем кого-либо, — Эсми сладко улыбнулась, почувствовав, как он вновь гладит ее живот, иногда останавливаясь и еле заметно вздрагивая, когда малыш толкается. — Представляешь, он пошевелился. Разве могли мы это вообразить себе еще полгода назад? Или год? Это… Это…
— Восхитительно, — закончил за нее фразу светловолосый, наполняя легкие ее запахом снова и снова.
— Да, — она покачала головой, — это необычайно. Значит с ним все в порядке.
Она умиротворенно положила голову на его плечо и закрыла глаза, сжимаясь в комочек в его руках и лишь иногда из-под опущенных, густых ресниц глядя на потрескивающие в камине дрова. Так хотелось уснуть, но, к сожалению, это не было возможным. Зато можно было закрыть глаза и погрузиться в свои мечтательные, легкие, словно облака, мысли. Давно казавшийся теплым, бок Карлайла согревал ее, а его спокойные, ласковые прикосновения вселяли веру в лучшее. И сейчас она так ярко чувствовала душой его счастье и любовь, что просто переполняли мужчину, понимая, что словами это так просто не выразить. Не мог он сейчас передать ей на словах то потрясение, что испытал, когда почувствовал толчок их ребенка, и ту любовь, что сейчас витала в его душе по отношению к маленькому чуду. Но прикосновения Карлайла говорили за него и могли поведать куда о большем. Она и без слов знала, что у него на душе, чувствуя его любовь. Без всяких слов. Это вечное.
========== Глава 2.2. Эсми. Перемены ==========
***
Что такое быть матерью? О да, она поняла это со словами своего мужа, когда тот до конца еще не осознающим голосом сообщил ей новость, что перевернула ее реальность. Новость о ребенке, которого Эсми носила под сердцем, о малыше, который казался невозможной, недосягаемой мечтой. Иногда девушке казалось, будто она сходит с ума в своих мыслях о том, что не станет больше матерью. Но со временем все улеглось, рядом была ее любовь, готовая поддержать в любой момент. Она смирилась, но не забыла. И что же теперь? Как можно столь резко позволить себе все то, на что ставился строжайший запрет вот уже не один десяток лет? Как представить возможным ощутить такие чувства, каких она не испытывала так давно? Казалось бы, ей будет очень нелегко в моральном плане теперь, и колючие факты ее сущности скажутся на психике… Но нет.