Возможно женственная обстановка развращала его.
Кор голышом завалился на спину на большую кровать.
Член по-прежнему не желал сдаваться.
Быстрый взгляд на стоящие на тумбочке часы, и осознание, что до появления бойцов совсем мало времени.
Нужно действовать быстро.
Нырнув рукой под простынь, спустив ее по своему телу, он обхватил член…
Кор зажмурился и застонал, его тело выгнулось от жара и нужды, поднимавшихся снизу. Когда подушка приблизилась, чтобы поприветствовать его щеку… хотя по логике — та была совсем с другой стороны — он предположил… он начал дрочить вверх и вниз.
Восхитительно. Особенно сверху, там, где туповатая головка его члена молила о внимании и получала его при каждом поглаживании. Быстрее. Туже.
Все это время видя перед глазами свою Избранную.
Вообще-то, ее образ делал больше, чем сам Кор там, внизу. А когда ощущения лишь усилились, он впервые понял, почему этим так часто занимались его солдаты. Так хорошо. Очень-очень хорошо…
Ох, как же его женщина была прекрасна. До такой степени, что, невзирая на силу того, что он с собой делал, Кор не отвлекался от ее образа. Вместо этого, она стала для него четкой до боли — от ее светлых волос до алых губ и хрупкой шейки… целиком, все это длинное, изящное тело, которое одновременно было спрятано и открыто тем чистым белым одеянием, что она носила.
Каково это быть желанным таким созданием? Касаться ее священного тела, как достойный мужчина…
В этот самый миг его вновь придавила, будто физический вес, реальность ее беременности. Но, было уже слишком поздно. Хоть его сердце и застыло, а в груди от осознания того, что она приняла другого, поселилась тупая боль, его тело продолжало свою развлекательную поездку, концовку было также невозможно остановить как…
Пронесшийся по нему оргазм заставил его закричать… и спасибо Судьбе за подушки, словившие крики его поражения, потому что в этот самый миг, там внизу, он услышал, как по дому заходили первые из его солдат; барабанный бой их солдатских ботинок — грохот, в котором нельзя ошибиться, он узнал бы его где угодно.
Последствия его освобождения были дерьмовыми на стольких уровнях, что и не счесть. Он повернулся на свое поврежденное плечо; все — его руки, живот, а заодно и простыни были в сперме; прекрасное видение исчезло из его головы, оставляя за собой лишь неприглядную реальность.
Боль пульсировала внутри, как свежая рана.
Что ж, по крайней мере, с другой стороны, никто бы о ней не узнал.
В конце концов, в первую очередь он был солдатом.
ГЛАВА 66
— Да, конечно же, ты можешь с ним повидаться. Он под действием лекарств, но в сознании.
Когда док Джейн ему улыбнулась, Куин повыше подтянул на бедра кожаные штаны и заправил в них майку. Однако удержался от приглаживания шевелюры, заставляя руки оставаться по сторонам, несмотря на то, что ладони просто чесались так сделать.
— С ним все будет в порядке?
Доктор кивнула, начав развязывать болтающуюся у нее на шее медицинскую маску.
— Мы удалили вампирский эквивалент человеческой селезенки, из-за которой было внутреннее кровотечение. А также осмотрели его на предмет остальных незначительных повреждений. Насколько мы поняли, он находился в каком-то чане, где кровь Омеги каким-то образом законсервировала его в таком виде несмотря на все повреждения. Останься он там, уверена, он бы умер.
«Проклятье, приведшее к чуду», подумал Куин.
— И он не заражен?
Джейн пожала плечами.
— У него красная кровь. Никто не может в нем ощутить ни капли Омеги: это просто из тех случаев, когда она была на нем или вокруг него.
— Ладно. О'кей. — Куин глянул на дверь. — Хорошо.
«Входи, — сказал он себе. — Ну же…»
Куин встретился взглядом с Блэем. В течение четырехчасовой операции парень расхаживал туда-обратно по коридору, беря перерывы на выход в парковку, чтобы покурить. Тем не менее, он всегда возвращался.
Боже, видок у него мрачнее тучи.
С тех пор, как Ви вышел в коридор и застал их… ага.
«Господи, нашли время».
— Ну, я пошел, — сообщил он.
И не вошел в операционную, пока не дождался кивка Блэя.
Когда Куин протиснулся в дверь, первым его встретил запах антисептика, что ассоциировался у него с полученными в ходе драки ушибами. Следующим Куин услышал слабое пиканье у каталки в центре палаты и звук клавиш, когда Елена вводила данные в компьютер.
— Оставлю вас ненадолго, — доброжелательно сказала она, поднявшись на ноги.
— Спасибо, — тихо поблагодарил Куин.
Когда за Еленой закрылась дверь, Куин снова заправил майку в штаны, хотя этого и не требовалось.
— Лукас?
В ожидании ответа брата, он огляделся по сторонам. Оставшийся после операции беспорядок — окровавленные марлевые тампоны, использованные инструменты, пластиковые трубки — все это было уже убрано… ничего, только неподвижное тело под белыми простынями и забитая под завязку красная медицинская сумка для опасных биоотходов, свидетельствовали о прошедших здесь часах.
— Лукас?
Куин подошел и посмотрел на каталку. Черт, у него, как правило, не возникало проблем с кровяным давлением, но когда Куин заглянул в осунувшееся лицо брата, комната начала раскачиваться, а приступ головокружения заставил его осознать, насколько высоким он был… и как ему высоко падать.
Трепещущиеся веки Лукаса распахнулись.
Серые. Его глаза по-прежнему были серые.
Куин протянул руку назад, подкатил кресло и присел на него, не зная, что делать со своими руками, ладонями… голосом.
Он никак не ожидал снова увидеть кого-то из членов своей семьи. Так было еще до нападений лессеров, когда Куина вышвырнули из дома.
— Как себя чувствуешь? — Что за дебильный вопрос.
— Он держал… меня…
Куин поближе наклонился к брату, но, проклятье, этот слабый, хриплый голос затих.
— Что?
— Он удерживал меня… живым…
— Кто?
— …из-за тебя.
— О ком ты говоришь? — Трудно представить, что у Омеги имелась вендетта против…
— Лэш…
При звуке этого имени верхняя губа Куина приподнялась, обнажая клыки. Этот их ебанутый кузен… оказавшийся нихрена не родственником, а скорее трансплантированным сыном Омеги. Еще этот мелкий сучий сын был отвратительным показушником. Как претранс, во времена тренировочной программы он превратил жизнь Джона Мэтью в сущий ад. После трансформации?
Его настоящий отец призвал его под свое крыло и результатом стало тотальное разрушение. Именно Лэш руководил набегами. После того как обществу Лессенинг столетиями приходилось выслеживать, чтобы обнаружить вампирское убежище, этот ублюдок с точностью знал, куда именно посылать убийц… и поскольку его приняла аристократическая семья, он вырезал привилегированный класс.
Вот только у папочки и золотого мальчика отношения явно не заладились.
Дерьмо, одна мысль о том, что брата истязал Лэш? Заставляла Куина желать замочить этого ублюдка снова.
Когда Лукас застонал и сделал глубокий вдох, Куин поднял руку, чтобы… похлопать брата по плечу или что-то в этом роде, но ничего не сделал.
— Послушай, тебе не стоит разговаривать.
Воспаленные серые глаза парня сосредоточились на Куине.
— Он держал меня живым… из-за того, что я сделал… тебе…
Там, на каталке навернулись и начали скатываться слезы, эмоции его брата лились по щекам, сожаление смешивалось с тем, что, несомненно, являлось физической болью, а еще наркотиками, примененными для ее уменьшения.
Потому что Куину сложно было представить, что парень стал бы демонстрировать нечто подобное при нормальных обстоятельствах. Они не так были воспитаны. Этикет превыше эмоций.
Всегда.
— Хранители Чести… — Лукас зарыдал всерьез. — Куин… мне так жаль… прости…
«В наши планы не входило его убивать!»
Куин моргнул, мысленно возвращаясь к тому избиению на обочине дороги, когда его окружили люди в черных одеждах и молотили кулаками и ногами, пока Куин пытался прикрыть пах и голову. А затем он оказался у входа в Забвениеи повстречался со своей дочерью.