Кор обнаружил, что повернулся в направлении вершины той горы.
— Ни одного короля не лишили престола подобным способом.
— Ни одного короля вообщене лишили престола
Отличное, заслуживающее внимания замечание.
Вглядываясь на северо-восток, где располагалось то странное волнение пейзажа, Кор подумал о короле с его королевой, которые там находились… и о своей беременной Избранной.
Было время, когда он с огромной радостью предпочел бы кровавый путь, тот, что отмечен удовлетворением от вырывания трона из лап умирающего Рофа. Но эта война письменных законов… безопаснее. Для его женщины.
Последнее, что Кор хотел, это нападение на место, где она ела, спала… где ее состояние бы подверглось угрозе.
Закрывая глаза, он покачал головой на себя. «О, как могучие пали… и все же они восстанут», поклялся он.
— Ваши предположения к действиям? — резко сказал он.
— Сперва тихо. Я должен собрать прецеденты такого рода, где в делах, по которым выносилось решение, рассматривалась «чистокровность». Преимущество в том, что людей издавна дискриминировали, и это было еще явственней в прошлом… когда отец Рофа издал воззвания и видоизменил закон. Это станет ключом. Чем сильнее прецедент, тем лучше для нас.
Как иронично. Прочтение формулировок закона собственным отцом Рофа станет низвержением его сына.
— Проблемой для нас станет сам король. Он должен оставаться живым… и не должен узнать о врожденной слабости своего господства и исправить ее до того, как у нас все будет готово.
— Вы пошлете по е-мейлу моему соратнику соответствующие отрывки, а затем встретитесь со мной.
— Это займет несколько дней.
— Понятно. Но я ожидаю, что вы позвоните быстро.
Обменялись почтовыми ящиками и передав Тро e-мейл, он даже как-то воспрял духом. Если этот мужчина окажется прав? С правлением Рофа будет покончено без дальнейшего кровопролития. И у Кора появится свобода действий определять будущее расы. Насколько он знал, у Рофа не было прямых родственников, так что в случае его смещения, особо некому будет заявить право на трон. Хотя это не означало, что, не весть откуда, не набежит родня.
Однако он сможет расправиться с мешающимися под ногами людьми. А с поддержкой Совета? Он готов поспорить, что сможет стать лидером народных масс… при условии, что все совпадет с ожиданиями.
Роф не единственный мог изменять законы.
— Не затягивайте с этим, — сказал Кор. — У вас неделя. Не больше.
Вернувшийся к нему ответ, удовлетворил его:
— Я продолжу со всей поспешностью.
Ну, разве это не прекрасный способ закончить телефонный звонок.
ГЛАВА 74
Соединявший особняк с тренировочным центром туннель, был прохладным, тускло освещенным и тихим.
Шагая по нему, Куин был предоставлен самому себе и радовался этому. Нет ничего хуже быть окруженным счастливыми людьми, когда сам чувствуешь себя мертвецом.
Добравшись до ведущей к задней части офисного шкафа двери, он ввел код и, подождав, когда щелкнет замок, толкнул панель. Быстрая прогулка мимо канцелярских принадлежностей и ручек, проход через еще одну дверь и Куин обогнул стол. Следующее, что он осознал, это что находится в коридоре перед тренажерным залом, но он сюда пришел не железо тягать. После того, что с ним вытворяло Братство, он был напряженным и испытывал боль — особенно, в руках, благодаря которым удерживал себя в вертикальном положении у тех столбиков.
Черт, руки до сих пор были онемевшими, а распрямив пальцы, Куин впервые за свою жизнь ощутил, как себя чувствуют при артрите.
Двинувшись дальше, он остановился у клиники. Поправив балахон, Куин осознал, что все еще одет в церемониальное одеяние.
Он не собирался возвращаться, чтобы переодеться. Однозначно.
Постучав в послеоперационную палату, он позвал:
— Лукас? Не спишь?
— Входи, — послышался хриплый ответ.
Ему пришлось собраться с силами, прежде чем войти, и обрадовался, что сделал это.
Лежа на кровати с подпертой головой, Лукас выглядел так, словно все еще был присмерти. Лицо, которое Куин помнил как умное и юное, было морщинистым и мрачным. Тело крайне тощим. А эти руки…
Господи, его руки.
И Куин еще ныл о своей никчемной боли.
Он прочистил горло.
— Привет.
— Привет.
— Ну… э-э. Как ты?
Черт, будто сам не видит. Парня ждали недели отлежки на больничной койке, а затем месяцы физиотерапии… и ему повезет, если он когда-нибудь снова сможет держать ручку.
Лукас поморщился, попытавшись пожать плечом.
— Я удивлен, что ты пришел.
— Ну, ты же мой… — Куин остановился. В настоящее время, по сути дела, парень больше не приходился ему родней. — Я хотел сказать… м-м.
Лукас закрыл глаза.
— Я всегда был и буду твоей крови. Никакой кусок бумаги не сможет этого изменить.
Куин посмотрел на эту искалеченную правую руку и перстень с печаткой на ней.
— Думаю, отец нисколько не согласился бы с тобой.
— Он мертв. Поэтому его мнение больше не имеет значения.
Куин моргнул.
Когда он ничего не сказал, Лукас поднял веки.
— Ты, кажется, удивлен.
— Без обид, но не ожидал когда-нибудь услышать такое из твоего рта.
Мужчина показал на свое переломанное тело.
— Я изменился.
Куин нагнулся, подтянул к себе стул и упал на него, потерев лицо. Он пришел сюда потому, что встреча с его ранее мертвым, отчужденным братом была единственной отдаленно-приемлемой отмазкой, чтобы пропустить устроенную в его честь вечеринку.
А торчать всю ночь, наблюдая за воркующими Блэем с Сакстоном? Да ну нахрен.
Вот только оказавшись здесь, ему казалось, что он не расположен к беседе.
— Что с домом? — спросил Лукас.
— Э… ничего. В смысле после того как… все улеглось, никто не потребовал особняк, и у меня на него не было никаких прав. Когда он вернулся к Рофу, тот отдал здание мне… но послушай, оно твое. Я не был внутри с тех пор, как меня вышвырнули.
— Я его не хочу.
Лa-a-a-a-aдно, еще одно большое удивление. Подрастая, его брат заливался соловьем обо всем том, что желал исполнить, когда подрастет: учеба, выдающееся положение в обществе, жизнь по стопам их отца.
Его «нет», был, как если бы кто-то отказался от трона… непостижимо.
— Тебя пытали? — спросил Лукас.
Ему пришло в голову детство. Затем Хранители Чести. Но, черт, конечно, он не собирался выкручивать парню яйца.
— Так, намяли, чутка, бока.
— Готов поспорить. А что после?
— Ты о чем?
— Как ты снова вернулся к нормальной жизни?
Куин размял распухшие ладони, глядя на свои собственные совершенно нетронутые и работоспособные не смотря на боль, пальцы. Его брат больше не сможет сосчитать на пальцах до десяти: одно дело лечение, другое — регенерация.
— Больше нет ничего нормального, — услышал он собственные слова. — Ты, вроде как… просто продолжаешь жить, потому что это все, что тебе остается. Тяжелее всего находиться с другими людьми… они как бы на другой радиочастоте, но только ты знаешь об этом. Они говорят о своих жизнях и что у них не так, и ты, вроде как, например, просто им не мешаешь. Это совершенно другой язык и тебе приходится помнить, что ты можешь отвечать им только на их родном языке. С этим действительно сложно.
— Да, именно так, — медленно произнес Лукас. — Верно.
Куин снова потер лицо.
— Не ожидал, что у нас с тобой когда-нибудь будет что-то общее.
Но у них было. Когда Лукас посмотрел на него, те абсолютно одинаковые глаза встретились с чертовыми, дефективными глазами Куина и установилась связь: они оба прошли через ад, и это связало их крепче, чем общая на двоих, ДНК.