Он понял, что она не была заключенной, которую ведут в тюрьму или на казнь.
Его Избраннойбыло трудно идти. А те воины с осторожностью поддерживали ее; даже с оружием наготове, оглядывая окружающую территорию в поисках признаков нападения, они были нежны с ней, как с самым хрупким бутоном.
С ней неплохо обращались. Она не была отмечена следами побоев или рубцами. Пока троица приближалась, она взглянула на одного мужчину, затем на второго и заговорила, словно пыталась их в чем-то переубедить… так что, по правде говоря, совсем не агрессия придала тем мужчинам сосредоточенный вид.
По сути, это был тот же ужас, что почувствовал он, учуяв ее кровь.
Сердце Кора заколотилось еще быстрее, его разум пытался придать смысл происходящему.
А затем он вспомнил кое-что из собственного прошлого.
После рождения мамэн избегала его, Кор был брошен у приюта в Старом Свете и предоставлен собственной судьбе. Среди немногочисленных нежеланных, большая часть которых имела физические дефекты, как и он, Кор оставался почти десятилетие… вполне достаточно для того, чтобы навсегда сохранить воспоминания, полученные в этом печальном, одиноком месте.
Достаточно долго, чтобы вспомнить, что значит, когда одинокая женщина появляется у ворот, ее впускают внутрь, а затем она кричит часами, иногда днями… перед тем как произвести на свет, в большинстве случаев, мертвого младенца. Или случается выкидыш.
Запах крови тогда давно был весьма специфический. А этой ночью холодный ветер принес точно такой же.
Его нос учуял запах беременности.
Впервые в своей жизни Кор услышал от себя звук полнейшей агонии:
— Славная Дева в Забвении…
ГЛАВА 34
Мысль о том, что в Колдвелле находились члены с’Хисби наполняла Треза желанием собрать свои манатки, прихватить брата и рвануть прочь из города.
Пока ехал со склада в «Железную маску» в его голове плескалось столько дерьма, что он вынужден был заставлять себя думать о поворотах, на которых нужно свернуть, знаках «СТОП», у которых надо остановиться и о том, где припарковаться, когда подъехал к клубу. А затем, заглушив мотор «X5», он просто сидел за рулем и глазел на кирпичную стену своего клуба… наверное, где-то с год.
Чертова метафора, но у него все валилось из рук.
Не то чтобы он не знал, насколько подводил свой народ. Ну и что? Ему было насрать. Он не станет жить по старым обычаям. Жизнь, что он вел сейчас, принадлежала лишь ему самому, и он отказывался позволять данному при его рождении обещанию, заключать, его, взрослого, в клетку.
На-ка выкуси!
С тех пор, как Ривендж сделал доброе дело века, спася задницы Треза и его брата, для него все изменилось. Им с АйЭмом приказали присоединиться к симпату за пределами Территории, чтобы отработать долги, и это «насильственное» погашение стало его билетом в один конец, выходом, который он искал. И хотя Трез сожалел, что втянул в это АйЭма, в конце концов, и братцу пришлось отправиться с ним, а это стало еще одной частью идеального спасения, в котором он сейчас жил. Отлучение от с’Хисби и вступление во внешний мир стало откровением, первым восхитительным вкусом свободы, где не было ни протоколов, ни правил и никто не дышал ему в спину.
В чем ирония? Это должно было стать подзатыльником за смелость выйти за пределы Территории и присоединиться к Непознанным. Наказанием, целью которого было поставить его на место.
Ха!
И с тех пор в глубине души он надеялся, что такое тесное сплетение с Непознанными за прошедшее десятилетие или около того осквернит его в глазах с’Хисби и лишит дарованного ему при рождении право «чести», наказав вечной ссылкой, в которой сейчас пребывал.
Проблема в том, что отправка сюда верховного жреца ЭнсЛэя, означала, что цель не достигнута. Если только он прибыл не для того, чтобы отречь Треза.
Хотя, он бы об этом услышал от АйЭма, верно?
Трез проверил телефон. Ни видео, ни текстовых сообщений. Они с братом снова оказались в немилости… если только АйЭм не решил плюнуть на всю эту херню и вернулся в клан.
«Проклятье…»
Резкий стук в окно не только заставил Треза повернуть голову, но и выхватить пушку.
Трез нахмурился. У его тачки стоял парень размером с дом. У незнакомца был пивной животик, но мощные плечи намекали на регулярное занятие физическим трудом, а тяжелая, грубая линия подбородка выявляла как принадлежность этого парня к родословной кроманьонцев, так и заносчивость, присущую большинству крупных, безмозглых животных.
Когда парень наклонился и постучал в окно, из его ноздрей валил пар, как у разъяренного быка. А его кулак, естественно, оказался размером с футбольный мяч.
Да, очевидно, детина хотел привлечь к своей персоне немного внимания, и знаете что… Трез оказался более чем готов ему его уделить.
Он без предупреждения распахнул дверь, саданув ею парня по яйцам. Когда человек отшатнулся и схватился за промежность, Трез выпрямился в полный рост и засунул пистолет за пояс — вне пределов видимости, но в пределах досягаемости. Когда мистер Агрессивность достаточно оправился, чтобы взглянуть вверх, высоко-о-о вверх, казалось, на мгновение он растерял весь свой энтузиазм. С другой стороны Трез был выше парня сантиметров так на сорок пять и тяжелее на тридцать пять — сорок пять килограмм. И это несмотря на мамон парня.
— Меня ищешь? — спросил Трез тоном, подразумевавшим «Ты хорошо подумал, большой парень?»
— Ага, я искать.
Так, значит у него проблема не только с оценкой риска, но и с грамматикой. Вероятно, та же фигня со сложением и вычитанием однозначных чисел.
— Ищу, — сказал Трез.
— Што? — невнятно произнес он.
— Я поправляю: «да, ищу», а не «искать».
— Можешь поцеловать меня в зад. Как тебе это? — Парень приблизился. — И держись от нее подальше.
— От нее? — О, да, это сужает круг до сотни тысяч людей?
— Моей девочки. Она не хочет тебя, не нуждается в тебе, и больше не собирается иметь с тобой дел.
— О ком конкретно идет речь? Имя. — И, кто знает, может, даже оно ничего не даст.
Вместо ответа парень замахнулся. Вероятно, это должен был стать удар исподтишка, но маневр получился таким вялым и неуклюжим, что даже язык не поворачивался его так назвать.
Трез перехватил кулак, будто словил баскетбольный мяч. А затем стремительным движением заломал руку парня, развернув кусок этой туши, удерживая его в захвате — доказывая, что болевые точки и впрямь работают, и запястье было одной из них.
Трез заговорил на ухо мужчины, чтобы наверняка донести до его сведения:
— Сделаешь так еще раз, и я раздроблю каждую кость твоей кисти. Мгновенно. — Он подчеркнул слова рывком, заставившим парня взвыть. — Потом переключусь на саму руку. А после займусь твоей шеей. Вот что с тобой случится. А теперь, какого хуя тебе надо?
— Она была здесь прошлой ночью.
— Здесь много было женщин. Не мог бы ты быть более конкретен…
— Он говорит обо мне.
Трез оглянулся. Ох… ебическая сила.
Это оказалась телочка, что безобразно себя вела — его маленькая славная сталкерша.
— Я говорил тебе я сделать это! — закричал ее дружок.
Ага, ну-ну, парень и впрямь стоит из себя главного. Что ж, очевидно они оба заблуждаются (возможно этим и объясняются их отношения). Он думает, что она супермодель, а она предполагает, что у него имеются мозги.
— Это твое? — спросил женщину Трез. — Потому что если это так, не могла бы ты забрать это с собой, пока тебе не понадобился ковшовый погрузчик, чтобы убрать это дерьмо.
— Я сказала ты не приходить сюда, — заверещала женщина. — Что делать ты здесь?
А-а-а, еще одно свидетельство того, почему эти двое — заключенный на небесах союз.
— Как насчет того, чтобы выяснить это между собой? — предложил Трез.
— Я в его люблю!
На какой-то миг он не врубился в суть происходящего. Но потом, отбросив помойный акцент, до него дошло. Проститутка говорила о нем.