Кент подошел к каждому из окон и обнаружил, что все они прочно закрыты. Затем он в последний раз наклонился над Кедсти. Он убедился, что в последние мгновения жизни инспектор испытывал медленную и мучительную агонию. Об этом свидетельствовало его искаженное лицо. А ведь инспектор полиции был сильным мужчиной. Он сопротивлялся, хотя нанесенный удар частично и оглушил его. Но чтобы справиться с ним даже при таких обстоятельствах, чтобы удержать его голову запрокинутой и чтобы медленно удушить его волосяной петлей, нужна была немалая сила. Только теперь смысл и значение того, что он увидел, начали понемногу проясняться, и Кент ощутил огромную торжественную радость, переполнявшую его душу. Было совершенно невероятно, чтобы Маретт Рэдиссон сама, своими руками убила Кедсти. Сила, значительно превышавшая ее собственную, удерживала в кресле и лишила жизни инспектора полиции!
Кент вышел из комнаты и бесшумно затворил за собой дверь. Он заметил, что наружная дверь была не заперта; очевидно, так ее оставил Кедсти, входя в дом. Кент некоторое время постоял у этой двери, затаив дыхание. Он прислушивался, но ни один звук не долетал к нему сверху со стороны тускло освещенной лестницы.
Новая забота чудовищной тяжестью обрушилась на пего. Она затмила собой страшное потрясение от свершившейся трагедии, подавила инстинкты полицейского сыщика, ошеломила его ужасным сознанием неотвратимости предстоящей катастрофы. Она угнетала его еще более, чем само убийство Кедсти. Мысли его были о Маретт и о той судьбе, которую принесут ей с собой рассвет и раскрытие насильственной смерти инспектора полиции. Кент сжал кулаки и стиснул зубы так, что челюсти его словно окаменели. Весь мир был против него, а завтра он будет и против нее. Только он один перед лицом всех этих проклятых улик в комнате Кедсти не поверит в ее причастность к смерти инспектора. А ведь он, Джим Кент, сам уже является убийцей в глазах закона!
Кент чувствовал, как постепенно, но неуклонно крепнут и растут в его душе новые могучие силы. Несколько часов тому назад он чувствовал себя отщепенцем. Он был осужден и приговорен. В жизни своей он был лишен последней надежды. И в эти часы самого мрачного отчаяния к нему явилась Маретт Рэдиссон. Борясь с грозой, сотрясавшей землю под ногами и воспламенявшей огненными вспышками непроглядную черноту неба над головой, она пробиралась к нему. Она не считалась ни с чем. Она не сопоставляла шансов «за»и «против». Она просто пришла — потому что верила ему. А теперь она там, наверху, — жертва ужасной цены, которая послужила первой платой за его свободу. Эта мысль поразила его, словно удар кинжала, ибо теперь он не сомневался, что именно так все и было. Ее вмешательство в его освобождение привело к финальному исходу, в результате чего Кедсти оказался убитым.
Кент подошел к лестнице. Бесшумно, в одних носках, он начал подниматься по ступенькам. Ему хотелось окликнуть Маретт еще до того, как он поднимется наверх. Ему хотелось прийти к ней с раскрытыми объятиями. Но вместо этого он тихо подошел к ее двери и заглянул в комнату.
Девушка лежала на кровати, сжавшись в маленький жалкий комочек. Лица ее не было видно, а разметавшиеся в беспорядке волосы окутывали всю ее фигуру. Она лежала так неподвижно, как лежат только мертвые.
Кент неслышными шагами подошел к девушке. Он опустился подле нее на колени, протянул руки и обнял ее.
— Маретт! — воскликнул он сдавленным от волнения голосом.
Он ощутил внезапную дрожь, словно озноб пробежавшую по ее телу. Он уронил голову на постель и зарылся лицом в волосы девушки, все еще влажные от непогоды. Он прижал ее к себе, сжимая руки вокруг ее нежного тела, и с ее губ сорвался тихий стон — сломанный, сокрушенный и унылый, как рыдания без слез.
— Маретт!
Больше он ничего не сказал. Он больше ничего не мог сказать в этот момент, когда сердце его билось в груди, словно боевой индейский барабан. И тут он почувствовал. как руки девушки слабо отталкивают его, увидел в нескольких дюймах от себя ее бледное лицо, ее широко раскрытые неподвижные глаза. Девушка отшатнулась от него к стене, опять свернувшись на постели калачиком, как ребенок, не отрывая от него глаз, выражение которых ужаснуло Кента. В них не было слез. Она не плакала. Но лицо ее было таким же мертвенно-бледным, каким он видел его внизу, в комнате Кедсти. Ужас и потрясение частично исчезли с ее лица, но в глазах ее Кент прочитал другое. В них было выражение сомнения, подозрительности, постепенно исчезающее под влиянием чудесного неожиданного прозрения. И Кент понял истинную причину ее отчаяния.
Маретт не ожидала, что он вот так придет к ней. Она не сомневалась, что он убежит в ночной мрак, спасаясь от нее, как от чумы. Она подняла руки, привычным жестом прижимая их к шее, и с губ ее готово было сорваться слово, которое она не имела сил произнести.
К своему собственному изумлению, Кент улыбался, все еще стоя на коленях. Он поднялся на ноги и выпрямился, глядя на девушку сверху вниз с той же странной успокаивающей и понимающей улыбкой. Взгляд этот, казалось, наполнил трепетом все ее существо. Легкий румянец начал постепенно сгонять смертельную бледность с ее лица. Губы полураскрылись, дыхание участилось и стало слегка возбужденным.
— Я думала… вы уйдете, — проговорила она.
— Без вас — никуда, — сказал он. — Я пришел забрать вас с собой.
Кент достал часы. Было два часа ночи. Он показал девушке циферблат.
— Если гроза будет продолжаться, до рассвета останется часа три, — — сказал он. — Сколько времени вам понадобится, чтобы приготовиться, Маретт?
Он изо всех сил старался, чтобы голос его звучал спокойно и невозмутимо. Это было неимоверно трудно. И Маретт не могла не заметить его усилий. Она вскочила с кровати и встала перед ним, продолжая сжимать руками дрожащее горло.
— Вы думаете… что я убила Кедсти, — с трудом произнося слова непослушными губами, невнятно проговорила она. — И вернулись, чтобы помочь мне… Отблагодарить за то, что я пыталась сделать для вас… Это так… Джимс?
— Отблагодарить? — воскликнул он. — Да я не смог бы расплатиться с вами и за миллион лет! С того дня, когда вы впервые появились у Кардигана, вы подарили мне жизнь! Вы пришли, когда во мне погасла последняя искорка надежды. Я всегда буду помнить, что наверняка умер бы в ту ночь, — а вы спасли меня! Я полюбил вас, как только увидел, и знаю, что любовь и удержала меня на этом свете. А потом вы пришли ко мне снова, ночью, в жуткую грозу, сквозь кромешный мрак… Отблагодарить вас! Да разве я могу? И не смогу никогда в жизни. Потому что, даже видя во мне убийцу, вы не изменили своего отношения ко мне. Вы все равно пришли. И пришли с твердой решимостью любым способом — вплоть до убийства! — устранить любое препятствие ради меня. Я не пытаюсь объяснить себе почему. Я просто констатирую факт. Вы готовы были на убийство ради моего спасения. И я готов на убийство — сегодня! — ради вас. У меня нет времени на размышления относительно Кедсти. Я думаю о вас. Если вы его убили, значит, для этого имелись достаточно веские причины. Только я не верю в то, что убили его вы. Вы просто не смогли бы справиться с ним — такими вот руками!
Неожиданно он схватил ее за руки, сжав их у запястий так, что в его больших и грубых пальцах оказались ее маленькие раскрытые ладони — мягкие, с изящными пальчиками, прелестные и беспомощные.
— Они не могли! — закричал он, едва владея собой. — Богом клянусь, не могли!
Глаза и лицо девушки вспыхнули одновременно в ответ на его слова.
— Вы верите в это, Джим?
— Да, точно так же, как вы верите в то, что я не убивал Джона Баркли. Но весь мир против нас. Теперь уже против нас обоих. И нам предстоит искать вашу таинственную долину вместе. Понятно, Маретт? И я… пожалуй, даже рад этому!
Он повернулся к двери.
— Десяти минут вам достаточно? — спросил он.
Девушка кивнула.
— Да, через десять минут я буду готова.
Кент выбежал в коридор и спустился по лестнице, чтобы запереть входную дверь. Затем он вернулся в свое укромное убежище под крышей. Он понимал, что в его крови бушует какое-то странное безумие, ибо перед лицом трагедии, случившейся сегодня ночью, только безумие могло вызвать экстатический и восторженный трепет в его теле. Смерть Кедсти отодвинулась далеко на задний план перед куда более важным событием — перед фактом, что с этого часа Маретт принадлежит ему, зависит от него, вынуждена бежать вместе с ним. Он любил ее. Несмотря ни на что. Пройдет немного времени, и она расскажет, что произошло в комнате внизу, и все станет ясно.