— Вам, Олег, наверно, как репортёру будет интересно увидеть трансформацию обычного, ничем не примечательного человека в гоблина?
Он легко, как обезьяна прыгнул в высокое кресло, стоящее перед окном. Сложив, тонкие ручки на груди, приготовился ждать. В помещении, за которым мы наблюдали из окна, появился Эдуард Леонидович. Тот самый, который любил заниматься зарядкой. Он вошёл в кабинку, сбросил с себя одежду, натянул серо-зелёный костюм, и вышел скособоченным гоблином, весь в язвах и бородавках, с рыжими пучками шерсти на остроконечных ушах. Он подошёл к окну с другой стороны, и начал кривляться, как мальчишка. Растянул пальцами рот до ушей, обнажая ряд мелких, острых зубов, показал узкий, раздвоенный на конце язык. Длинный, морщинистый нос, похожий на хоботок, смешно извивался из стороны в сторону. Я понял, что стекло с одной стороны представляет собой зеркало, и он нас не видит. Если бы я не был связан, расхохотался бы над уморительными рожами, которые он корчил, но не смог выдавить даже улыбку. Все остальные «учёные» проходили кабинку и превращались в мерзких уродцев, толстых, тощих, больших, маленьких. По сияющему выражению лица Теофила, я понял, он специально устроил здесь наблюдательный пункт. Ему доставляло сладострастное удовольствие наблюдать, как люди обычной, даже привлекательной внешности превращаются в таких же уродов, как он сам.
— Вы, наверно, задаётесь вопросом — а зачем людям все это нужно? — услышал я торжествующий вопрос Теофила. — Можете себе представить человека, очень и очень богатого, которому доступно все удовольствия на свете? Он уже все попробовал. Абсолютно все. Ему хочется необычного, остренького, пугающего. Что находится за границей…
— Общечеловеческой морали, — закончил я.
— Совершенно верно! Вы правы! — радостно воскликнул Теофил. — Обычный человек, ведущий скучную, неинтересную жизнь, мечтает об этом! Во сне и наяву! Но хочет остаться безнаказанным. Чтобы общество не осудило его. Для всего остального мира он останется добропорядочным, законопослушным гражданином. А здесь может безнаказанно…
— Убивать и есть людей, — устало проронил я.
— Верно! Вы очень умный человек. Жаль, что судьба развела нас по разные стороны баррикад.
Я давно понял мерзкий замысел ущербного человечка, сумевшего отомстить за свои унижения, заставив людей добровольно напяливать шкуры безобразных людоедов.
— А почему все-таки Дарси? — тихо проговорил я.
Теофил пакостно захихикал и с нескрываемым удовольствием объяснил:
— Мне было шестнадцать, когда я влюбился в рыженькую девочку с небесно-голубыми глазами. Но она отвергла меня. Издевалась надо мной! Над моими чувствами! — взвизгнул он, подпрыгнув в кресле. — Я мог купить весь мир, но не любовь. Когда Миранда сообщила о молодой женщине с огненно-рыжими волосами, которая собралась проехать по той же дороге, где находится Долина троллей, я пришёл в полный восторг. Настоящая удача!
Я тяжело вздохнул. Моя дорогая крошка попадает на обед к людоедам, потому много лет назад абсолютно незнакомая мне девочка, отвергла любовь мальчика, который ей не понравился. Трагифарс.
— Почему вы не уничтожали останки съеденных людей? — поинтересовался я. — Зачем оставляли явные следы? Не проще было сжигать трупы?
Теофил зашёлся в мерзком хохоте.
— Зачем?! Я приходил на поляну, чтобы любоваться аккуратными рядами могил, — изрёк он. — Люди, которые думали, что они особенные, единственные и неповторимые, становились пищей, кусками мяса! Впрочем, не волнуйтесь, дорогой мой, — добавил он самодовольно. — Останки ваших с Дарси тел сожгут в крематории. А прах в изумительно красивой урне будет стоять у меня на каминной полке. Каждый раз, когда я буду проходить мимо, мне будет ужасно приятно вспоминать о знакомстве с такой очаровательной супружеской четой! Гордитесь оказанной вам честью!
Мне безумно хотелось задушить отвратительного червяка, возомнившего себя вершителем судеб. Отчаянье лишало меня сил, я готов был упасть на пол и разрыдаться от невозможности что-либо изменить. Когда представление закончилось, Теофил сделал знак охранникам, которые подталкивая меня в спину, вывели в пещеру. На стенах дугообразными террасами, поднимающимися вверх, были вырублены скамейки для зрителей, как в древнеримском театре. Будто огромные сосульки нависали сталактиты, свод поддерживали округлые столбы из зеленоватого, отполированного камня. К одному из них меня привязали. Посредине пещеры высилась на столбах здоровенная каменная глыба прямоугольной формы. Ярко вспыхнули и затрещали факелы, вставленные в круглую, широкую полосу тёмного металла, висящую на цепях, прикреплённых к потолку. Уродливые тролли уже сидели на своих местах. По краям пещеры я увидел слуг в чёрных одеяниях, в одном из них я узнал Макса. Черт возьми, как я пожалел, что мерзко обошёлся с ним! Если бы можно было исправить то плохое, что мы делаем!