— А почему не утром? — раздался голос Лайона, входящего в кабинет. — Чтобы не дать им возможности передумать. Анна, ты — чудо! Какой адрес?
Он записал его.
— Шикарное местечко. А мне это будет по карману?
— Сто пятьдесят в месяц. Он покачал головой.
— Ты волшебница. Но откуда ключ? Жилец уже уехал?
— Нет. Он, наверное, у себя в кабинете.
— Как его имя?
— Аллен Купер, — спокойно ответила она. Лайон просто записал имя, но Генри с любопытством воззрился на нее.
— Как ты нашла эту квартиру, Анна? По объявлению в газете?
— Нет. Аллен Купер — мой друг.
— Раз это твой друг, тогда это не тот Аллен Купер, которого я знаю.
— Я познакомилась с ним здесь, у нас, мистер Бэллами.
— У нас? — озадаченно переспросил Генри. — Господи, а ведь верно! — Он встал так резко, что кресло отлетело и ударилось о стену. — Анна! Ты и Аллен Купер! Нет… — Он затряс головой, не в силах поверить своим ушам.
— Когда я познакомилась с ним, то думала, что он простой страховой агент, — сказала она.
— Этот сукин сын явился сюда, чтобы отвязаться от одной хористки. Одной из наших мелких клиенток. Хотел, чтобы я рассчитал ее и хорошенько припугнул. Я быстро вышвырнул его вон. — Он сердито оскалился на Анну. — Да видно недостаточно быстро.
— Генри, — голос у Лайона звучал резко. — Анна наверняка сама в состоянии выбирать себе друзей. — И тут же улыбнувшись ему, добавил: — Ты не вполне справедлив. Дал Анне почти невыполнимое задание, а когда она блестяще выполнила его, ты, вместо того чтобы во всеуслышание расхваливать ее, бросаешь ей в лицо обвинения и вмешиваешься в ее личную жизнь.
— Аллен Купер… — все еще не веря, повторял Генри. — Лайон, если бы ты только знал этого Аллена Купера.
Лайон улыбнулся.
— Я не хочу его знать. Хочу только его квартиру.
— Ты когда-нибудь слышал о нем? — спросил Генри. Лайон задумался.
— Кажется, да. Баснословно богат, по-моему. Но нельзя же ставить это ему в вину.
— Но Анна — не ровня такому человеку, как он. Она играет не в их лиге. Она непременно погибнет, — стоял на своем Генри.
Анна молча стояла, слегка раздраженная тем, что они говорят о ней так, словно ее здесь нет.
— О'кей! — Генри обернулся и придвинул кресло к столу. — Это не мое дело. Пусть поступает, как знает. С этого момента это твоя собственная игра.
— И я уверен, она знает правила, — сказал Лайон. Он повернулся к ней, улыбаясь. — Очень хотелось бы взглянуть на квартиру. Не возражаешь, если Анна пойдет со мной. Генри?
Тот махнул рукой, отпуская их, и принялся за прерванную работу. Анна услышала, как он вздохнул, когда они выходили из кабинета.
Сидя в такси, она неотрывно смотрела в окошко. Был один из тех замечательных октябрьских дней, когда воздух напоен ароматом, а поблекшее солнце тщится походить на весеннее.
— Не сердись, — тихо сказал Лайон. — Генри разошелся так только потому, что дорожит тобой и очень любит тебя по-своему. Не хочет, чтобы тебе было больно.
— Я не сержусь, просто мне неудобно.
— Раз уж все вокруг лезут с непрошеными советами, позволь дать тебе несколько своих. Никогда не суди о человеке по чужому мнению о нем. У каждого из нас есть разные грани, и каждый из окружающих видит нас под своим углом.
— Хотите сказать, что даже Гитлер мог быть мягким и игривым с Евой Браун?
— Да, что-то в этом роде. А король Генрих VIII отнюдь не убивал всех своих жен. Если не ошибаюсь, последняя из них фактически держала его под каблуком.
— Но Аллен действительно очень мил, — стояла она на своем.
— Наверняка так оно и есть. Если это тот самый дом, то здание весьма внушительное.
Такси остановилось. У дверей дежурил уже другой швейцар.
— Мы приехали посмотреть квартиру мистера Купера, — сказала Анна. Тот кивнул.
— Мистер Купер предупредил. Одиннадцатый этаж. Она протянула Лайону ключ.
— Я подожду в коридоре.
— Что? Осмотр без экскурсовода? Пошли, моя девочка, я жду, что ты продемонстрируешь мне все достоинства этой квартиры. Где хранить белье, как включать отопление, где счетчик с пробками…
Анна почувствовала, что лицо ее залилось краской.
— Я была здесь только раз, когда осматривала квартиру.
— Тогда все равно тебе известно о ней больше, чем мне, — легко сказал он.
В квартире ему понравилось все. Он даже настойчиво убеждал ее, что ему приятно видеть толстяка в окне напротив.
— Чувствуешь, что у тебя есть соседи. Сегодня же днем позвоню Аллену Куперу и поблагодарю его. Но сначала я должен выразить благодарность тебе. Предлагаю пойти и шикарно пообедать за счет Генри.
Они направились в ресторан «Барберри Рум». Анне понравилась царившая в зале мягкая синеватая полутьма, крошечные искусственные звездочки, мерцавшие на потолке, и уютные кресла. Она даже согласилась выпить хереса. За истекшие сутки с нею произошло слишком многое и слишком быстро; она чувствовала себя совершенно обессиленной, выбитой из колеи.
Лайон и не пытался ее разговорить. Он непринужденно говорил о прелестях новой квартиры, об изысканном вкусе блюд, о своем новом восприятии ценностей мирной жизни. Она чувствовала, что ее скованность сходит на нет. Ей нравился его четкий британский акцент, убаюкивающая атмосфера, царящая в зале. Нравилось смотреть ему в лицо… наблюдать, как меняется его выражение… его скользящая улыбка.
— Тебе придется примириться с тем, что Генри вмешивается в твою жизнь, — говорил он, наклоняясь к ней через столик и поднося спичку к ее сигарете. — Но делает он это лишь потому, что желает тебе самого доброго. Он возвел тебя на своего рода пьедестал.
— Это вас он возвел на пьедестал, — возразила она. — Высотой футов в семьдесят. Вы — будущее фирмы «Баллами и Бэллоуз».
— Он считал так четыре года назад, — ответил Лайон. — За четыре года человек может измениться.
— Мистер Баллами не изменил своего мнения о вас. Он взял ее руку в свою.
— Анна, не могли бы мы покончить со всеми этими «мистерами»? Я — Лайон. А «мистер» Баллами — Генри. Она улыбнулась.