– Но он очень мил, – возразила Анна. Джордж рассмеялся.
– Ну, с виду-то он чист как стеклышко, но вот изнутри ни в чем не уступит своему отцу по жестокости и предприимчивости. Уже провернул несколько чертовски удачных сделок самостоятельно. Сумел отвертеться от службы в армии, кажется, ему за это пришлось купить какой-то завод по производству парашютов, если не ошибаюсь.
Она встала.
– Спасибо, Джордж.
– Заходи в любое время, дорогая. Могу выдать тебе досье на любого хищника в этом городе – с твоей внешностью ты наверняка перезнакомишься со всеми.
При виде Анны лицо у Генри Бэллами разочарованно вытянулось.
– Только не говори мне, что уже капитулировала! Послушай, Анна, я знаю, что дело это нелегкое. Сегодня я уже сам звонил нескольким посредникам по найму квартир. Но ты должна продолжить поиски.
– У меня есть квартира для мистера Берка.
– Не может быть! Пресвятой боже, это потрясающе! Соединившись с кабинетом Лайона, он вызвал его к себе.
– У меня есть ключ, – продолжала она. – Мистер Берк может посмотреть квартиру сегодня днем.
– А почему не утром? – раздался голос Лайона, входящего в кабинет. – Чтобы не дать им возможности передумать. Анна, ты – чудо! Какой адрес?
Он записал его.
– Шикарное местечко. А мне это будет по карману?
– Сто пятьдесят в месяц. Он покачал головой.
– Ты волшебница. Но откуда ключ? Жилец уже уехал?
– Нет. Он, наверное, у себя в кабинете.
– Как его имя?
– Аллен Купер, – спокойно ответила она. Лайон просто записал имя, но Генри с любопытством воззрился на нее.
– Как ты нашла эту квартиру, Анна? По объявлению в газете?
– Нет. Аллен Купер – мой друг.
– Раз это твой друг, тогда это не тот Аллен Купер, которого я знаю.
– Я познакомилась с ним здесь, у нас, мистер Бэллами.
– У нас? – озадаченно переспросил Генри. – Господи, а ведь верно! – Он встал так резко, что кресло отлетело и ударилось о стену. – Анна! Ты и Аллен Купер! Нет… – Он затряс головой, не в силах поверить своим ушам.
– Когда я познакомилась с ним, то думала, что он простой страховой агент, – сказала она.
– Этот сукин сын явился сюда, чтобы отвязаться от одной хористки. Одной из наших мелких клиенток. Хотел, чтобы я рассчитал ее и хорошенько припугнул. Я быстро вышвырнул его вон. – Он сердито оскалился на Анну. – Да видно недостаточно быстро.
– Генри, – голос у Лайона звучал резко. – Анна наверняка сама в состоянии выбирать себе друзей. – И тут же улыбнувшись ему, добавил:
– Ты не вполне справедлив. Дал Анне почти невыполнимое задание, а когда она блестяще выполнила его, ты, вместо того чтобы во всеуслышание расхваливать ее, бросаешь ей в лицо обвинения и вмешиваешься в ее личную жизнь.
– Аллен Купер… – все еще не веря, повторял Генри. – Лайон, если бы ты только знал этого Аллена Купера.
Лайон улыбнулся.
– Я не хочу его знать. Хочу только его квартиру.
– Ты когда-нибудь слышал о нем? – спросил Генри. Лайон задумался.
– Кажется, да. Баснословно богат, по-моему. Но нельзя же ставить это ему в вину.
– Но Анна – не ровня такому человеку, как он. Она играет не в их лиге. Она непременно погибнет, – стоял на своем Генри.
Анна молча стояла, слегка раздраженная тем, что они говорят о ней так, словно ее здесь нет.
– О’кей! – Генри обернулся и придвинул кресло к столу. – Это не мое дело. Пусть поступает, как знает. С этого момента это твоя собственная игра.
– И я уверен, она знает правила, – сказал Лайон. Он повернулся к ней, улыбаясь. – Очень хотелось бы взглянуть на квартиру. Не возражаешь, если Анна пойдет со мной. Генри?
Тот махнул рукой, отпуская их, и принялся за прерванную работу. Анна услышала, как он вздохнул, когда они выходили из кабинета.
Сидя в такси, она неотрывно смотрела в окошко. Был один из тех замечательных октябрьских дней, когда воздух напоен ароматом, а поблекшее солнце тщится походить на весеннее.
– Не сердись, – тихо сказал Лайон. – Генри разошелся так только потому, что дорожит тобой и очень любит тебя по-своему. Не хочет, чтобы тебе было больно.
– Я не сержусь, просто мне неудобно.
– Раз уж все вокруг лезут с непрошеными советами, позволь дать тебе несколько своих. Никогда не суди о человеке по чужому мнению о нем. У каждого из нас есть разные грани, и каждый из окружающих видит нас под своим углом.
– Хотите сказать, что даже Гитлер мог быть мягким и игривым с Евой Браун?