Впервые в жизни Анна испытала чувство признательности за то, что ей привили чисто новоанглийскую сдержанность и самообладание. Она отдавала себе отчет в том, что, когда Лайон Берк пожимал ее руку, у нее на лице было написано хладнокровие, которого на самом деле в помине не было.
– Генри говорил мне о вас, не переставая. И вот сейчас, когда мы с вами познакомились, я его прекрасно понимаю. – Британский акцент определенно шел ему. Анна выдавила какую-то любезность в ответ и с благодарностью посмотрела на Генри Бэллами, который увлек Лайона в его только что отремонтированный кабинет.
– Анна, ты тоже зайди, – попросил Генри.
– Потрясающе, – сказал Лайон, оглядываясь вокруг. – Чувствуешь себя так, словно от тебя ожидают чего-то взамен. – Он опустился в кресло и улыбнулся. Анна вдруг поняла, что имела в виду мисс Стейнберг. Лайон улыбался всем, и его легкая улыбка была таинственной и непостижимой, будто защитная маска.
Генри расплылся в отеческой усмешке.
– Просто оставайся тем же самым ленивым типом, каким ты был перед отъездом, и я буду ремонтировать твой кабинет каждый год. Ну а теперь к делу. Анна, Лайону нужна квартира. Пока он поживет у меня, – пояснил он. – Хочешь верь, хочешь нет, но мы не смогли снять ему номер в гостинице.
Она поверила. Однако спросила, какое это имеет отношение к ней.
– Хочу, чтобы ты нашла ему жилье, – ответил Генри.
– Хотите, чтобы я нашла мистеру Берку квартиру?
– Конечно. И ты справишься с этим, – ответил Генри. – Вот это и есть часть того, что ты – больше, чем просто секретарша.
На этот раз Лайон рассмеялся от души.
– Она – воплощение красоты, Генри. Все, что ты говорил о ней, верно. Но она не господь бог. – Он подмигнул Анне. – Генри ведет жизнь без тревог и забот и уже давно не занимался поисками квартиры в Нью-Йорке.
Генри ожесточенно затряс головой.
– Послушай, эта девушка приехала сюда два месяца назад, не умея отличить Седьмой авеню от Бродвея. И в первый же день не только нашла себе квартиру, но и получила эту работу, а сейчас и я уже пляшу под ее дудку.
– Ну, вряд ли мою комнату можно назвать квартирой. Она просто крошечная…
Он смотрел на нее в упор, и ей стало не по себе.
– Моя дорогая Анна, после войны, где мне доводилось спать в разбомбленных до основания домах, любое пристанище с крышей над головой покажется мне «Ритцем» [6]…
– Анна непременно что-нибудь найдет, – стоял на своем Генри. – Посмотри в Ист-Сайде. Гостиная, спальня, ванная с кухней – долларов за сто пятьдесят в месяц. Максимум сто семьдесят пять. Начни сегодня же днем. Завтра на работу не выходи… Выйдешь, когда подыщешь квартиру.
– Генри, но в таком случае мы рискуем никогда больше не увидеть эту девушку, – высказал опасение Лайон.
– Я полагаюсь на Анну. Она непременно что-нибудь найдет.
Ее комната была на третьем этаже каменного дома. Преодолевать эти два лестничных пролета показалось ей сегодня особенно трудным делом. Анна остановилась на лестничной площадке, держа в руке потрепанную «Нью-Йорк Тайме». Она потратила всю вторую половину дня, заходя в каждую квартиру, указанную в рекламном объявлении, но все они были уже сданы. Ноги у нее ныли от усталости. Утром она надела туфли для работы, а не для поисков квартиры. Завтра она начнет с утра и без всяких каблуков.
Прежде чем подняться к себе, Анна постучала в дверь к Нили. Ответа не последовало. Поднявшись по шаткой лестнице, она вошла в свою комнату. Было приятно слышать, как в старых батареях отопления шумит пар.
Хотя, по словам Лайона Берка, он и был заранее согласен на любое жилье, она не могла представить его в комнате, подобной этой. Не то чтобы комната была плохая. Нет, чистая и удобно расположена. Разумеется, по сравнению с ее просторной спальней в Лоренсвилле эта комната ужасна! Громоздкий диван-кровать выглядит так, будто вот-вот развалится. Интересно, сколько человек спало на нем до нее – вероятно, не одна сотня. Но она не знает их, и, возможно, именно эта анонимность делает этот диван-кровать только ее собственностью. Небольшой обшарпанный ночной столик с изрезанной ножом столешницей и застаревшими следами тушившихся о него сигарет; письменный стол с тремя выдвижными ящиками, которые всегда нужно оставлять немного выдвинутыми, потому что если их задвинуть до конца, они. застревают, а если дергать за ручки с силой, те отлетают; беременное кресло, чей округлившийся животик натягивают пружины, вот-вот готовые вырваться наружу.