– А Региональная полицейская служба? – спросил Мартен.
– Я получила должность директора управления в прошлом году. Дело движется. Работа хорошая. Но это расследование будет непростым.
– Тебе же всегда нравились непростые дела. Здесь поверни направо.
Они въехали в лес, и дорога пошла наверх в горы.
– На этот раз дело обещает стать резонансным, – сказала она. – Это еще чудо, что в первый раз никто не проболтался. Зато сейчас пресса возьмется проводить параллели.
– А ты заметила, что у жертв есть еще общая деталь?
– Вздутый живот, то есть намек на беременность?
– Да.
Сервас вдруг почувствовал, что все идет как в старые добрые времена. У них создалась особая группа. Они полностью друг друга дополняют, а внутреннее соперничество заставляет их превосходить друг друга. Он взглянул на Ирен. По ее лицу скользила тень листвы, а солнечные лучи, пробегая по загорелой коже, высвечивали легкий светлый пушок.
– А этот блондин, Тимотэ Хозье… Ангард сказал, что он был дилером… Он есть в TAJ, картотеке ранее судимых?
– Да. Видимо, в его прошлом надо порыться. С его родителями уже связались. Они живут в Тулузе. Отец – гинеколог.
– Гинеколог?
Она быстро на него взглянула.
– Да, знаю. Я подумала о том же. Но, может быть, это совпадение. Парня, которого нашли на озере замерзшим, звали Камель Эсани, ему было двадцать девять лет. Служил в охране. Спортивный, увлекался горным ориентированием. Был женат, имел сына трех лет. По свидетельству жены, употреблял травку, а если предоставлялся случай – то и кокаин, и экстази. Надо проверить, не являлся ли Хозье его дилером. У нас было время порыться в его прошлом.
– Ну и?
– Был способен на жестокость. Его жена не раз оказывалась в больнице. И всякий раз она, так сказать, о чем-то оживленно дискутировала с дверью, а однажды принялась грызть стену. Соседи часто слышали крики, и это отнюдь не были крики радости. На его счету и другие факты агрессии. Он был осужден за то, что избил шофера, который ему посигналил.
– «Служил в охране» – а это как понимать?
– Он устанавливал камеры слежения и тревожные кнопки частным лицам. Занимался слежкой по поручению своей конторы.
Сервас удивился.
– А разве прошлое людей, которые занимаются подобной работой, контролю не подлежит?
Она снова усмехнулась, словно он сказал что-то забавное.
– Конечно, подлежит. Им выдают удостоверение в Национальном Совете частных охранных предприятий сроком на пять лет. По правилам работодатель обязан раз в год подтверждать, что удостоверение его работника действительно. Для этого существует специальный сайт. Но – вот беда: там очень неудобный интерфейс, это раздражает. И если на предприятии служат десятки человек, как в случае с Эсани, то хозяин зачастую забывает зайти на этот сайт. В результате, если работник был осужден в течение этих пяти лет, как наш клиент, то работодатель узнает об этом, только когда пятилетний срок пройдет.
Ирен подмигнула Сервасу.
– Более того: в формуляре обновления удостоверения Национального Совета частных охранных предприятий Совет сам предупреждает служащих, что согласие или отказ на его запрос будет послан ему на дом, однако работодателя никто и никаким образом не известит. Иными словами, он сам должен решить, информировать Совет или нет, на кого он работает!
Ирен вела машину споро, на взгляд Мартена, слишком быстро проходя повороты и поднимая в воздух прошлогоднюю листву из ложбинок.
– А ты? Объясни мне, что произошло, когда Марианна тебе позвонила.
Он коротко описал ту кошмарную ночь, когда получил звонок.
– Один из монахов нашел телефон на дороге, – заключил он, – и я проявил на нем отпечатки пальцев. И попросил Ангарда отдать их на анализ.
– И для этого надо задействовать наши службы…
– Именно.
– Думаешь, удастся выявить связь?
Они переглянулись.
– Я об этом думал… Но на данном этапе выдвигать гипотезы пока рано.
Внизу появилось аббатство. Выдержанное в охряных и розовых тонах, с шестиугольной колокольней и сдвоенными дверными и оконными проемами, оно казалось каменным ковчегом, выброшенным на зеленый берег. Символом веры, который люди разместили внутри грозного и безмолвного Бога.
– Выглядит довольно уединенно, – заметила она. – Как можно жить в таком месте?
Сервас улыбнулся: он помнил, что Ирен всегда нравилась ночная жизнь.
Взгляд аббата перебегал с нее на него и наконец остановился на Сервасе. Молчание длилось всего несколько секунд. Когда отец Адриэль заговорил, в его голосе звенел с трудом сдерживаемый гнев: