Молодой человек бросился вдогонку, но скоро отстал.
Часа через три изумительного катания, поднявшись на шестом или седьмом подъемнике в сторону Корвары, Лючия почувствовала, что устала и проголодалась. Интерьер крохотного высокогорного ресторанчика «Ла Грота» вполне соответствовал своему названию — «пещера». Он, действительно, частично был вырезан в скале, к которой примостили пристройку. Грубые тесаные столы и скамьи, покрытые овечьими шкурами, напоминали жилище первобытного человека, хотя там, наверное, не было ни столов, ни стульев. На стенах висели рога маралов и горных туров. В печи на открытом огне на вертеле крутилась небольшая баранья тушка. На длинных столах стояли грубые кувшины и кружки с вином.
Из-за стола ей помахал тот самый кудрявый парнишка, приглашая сесть рядом. Он был со своей студенческой компанией. Она благодарно улыбнулась и подошла к ним.
— Антонио, — представился юноша.
— Лючия, — в тон ему ответила девушка.
Студентам принесли куски мяса на тарелках, и Антонио, не дожидаясь, пока его новая знакомая сделает заказ, несмотря на ее протесты, разделил пополам свой кусок, разложил на две части овощи и отправился за чистой тарелкой. В этот момент открылась дверь, напротив которой сидела Лючия, и вошел Морис. Они сразу встретились взглядами: молодой человек с понимающей улыбкой посмотрел на нее, сидящую среди шумных студентов, а сердце Лючии радостно забилось.
Антонио почему-то задерживался, а большая компания, сидящая за столом поодаль, встала и направилась к выходу.
Морис подошел к Лючии, сидящей на краю скамейки, галантно поклонился, потом бесцеремонно взял ее за руку и повел к только что освободившемуся столу. На мгновение остановившись в раздумье, он направился в дальний угол, подальше от стола, у которого с чистой тарелкой в руке, недоумевая, стоял Антонио. Лючия была настолько обескуражена, что не смогла ни сопротивляться, ни что-либо возразить. Продолжая держать девушку за руку, Морис подозвал официанта и заказал два куска баранины и два стакана глинтвейна из красного «кьянти».
— Отпусти, пожалуйста, — проговорила наконец Лючия, не заметив, что перешла на «ты». — Я никуда не убегу.
— Знаю, что не убежишь, — тихо, но уверенно ответил Морис, продолжая удерживать ее руку в своей.
Лючия отметила, что при всей цепкости его хватки, у него мягкая, теплая, очень уютная ладонь. Ей нравилось, что он держал ее крепко, но достаточно осторожно, как руку ребенка, и все-таки она решила сопротивляться. Сделав усилие, девушка все-таки высвободила руку и потерла кисть.
— Неужели больно? — с притворным вниманием осведомился Морис?
— Что вы себе позволяете?! — воскликнула Лючия, вновь перейдя на «вы», но тут же поняла, что вместо возмущения в этой фразе прозвучало веселое удивление.
И оба рассмеялись.
Они одновременно вдохнули аромат баранины, принесенной официантом, и снова рассмеялись. Лючия уже забыла об Антонио, а тот обиженно смотрел на нее из дальнего угла ресторанчика. Здравый смысл на несколько минут покинул ее, и она просто наслаждалась новыми приятными ощущениями, опустив глаза и тихо улыбаясь. Морис поднял грубую глиняную кружку и приблизил к кружке Лючии.
— Ну, давай, за встречу!
— За встречу! — весело воскликнула Лючия. И спохватилась:
— А где Катрин?
— Она сегодня решила акклиматизироваться, — ответил Морис, — просто погулять и отдохнуть.
— Правильно, — поддержала Лючия. — В первый день в высокогорье обычно так и поступают, особенно разумные женщины.
— Чересчур разумные, — уточнил Морис. — Катрин не очень любит горные лыжи. Приезжает в горы просто потому, что это модно, стильно, в городе можно похвастать загаром.
Лючия оценивающе посмотрела на молодого человека, и, опустив свои зеленые глаза, покачала головой. Она вспомнила, что намеревалась удерживать дистанцию.
— Мне кажется, что вы слишком строги к Катрин.
Морис как будто пропустил мимо ушей ее замечание и молча занялся бараниной. Лючия тоже склонилась над своей тарелкой.
— Я очень рад, что встретил вас здесь, — тихо проговорил он, наклонившись к ее уху, — я катался и все время думал о вас.
Лючия отметила его деликатность и понимание — он тоже обращался к ней на «вы».
— Это странно. — Лючия продолжала бороться с собой, отгоняя радость, наполняющую ее сердце. На помощь уже пришел присущий ей здравый смысл. — Вы первый раз в Доломитах, здесь такая красота, а вы думаете о посторонних женщинах.
— О посторонних… — в голосе Мориса ей почудилась грусть.
Он вздохнул, но через мгновение внимательно посмотрел на нее. Потом снова поднял свою кружку.