– Ты должна подождать, когда твой организм подойдёт к тому, чтобы, чтобы… – он зашептал ещё тише: – Чтобы испытать оргазм! Я-то здесь при чём?!
– Но… – Лера показала в сторону постели, где под подушкой лежала книга. – Там написано, что… В общем, если…
– Послушай меня! – Эдуард схватил её за плечи и как следует встряхнул. – Я понимаю, о чём ты говоришь! Ты думаешь, я ничего не знаю? – ухмыльнулся Эдик. – Нет, дорогая, мы с пацанами разговариваем обо всём! Но только это не для меня! Я не буду заниматься этим! Понятно? Ни одну бабу я никогда не буду облизывать, это претит моему достоинству! Я человек интеллигентный, это блудство не для меня! И ты даже думать об этом не смей! Ты забыла, из какой ты семьи? Твой дед преподавал в МГУ! Твой отец был крупнейшим специалистом…
– Ты не любишь меня! – выкрикнула Лера, и из глаз её брызнули слёзы.
– Я люблю тебя, но порнографией заниматься не буду никогда! А если ты хочешь разнообразия, я тебе его устрою! Может по-другому ты получишь удовольствие! Посмотрим, чего хочет твоё тело! – Эдуард прижал Леру к себе – сейчас мать услышит её плач, и тогда… – Я люблю тебя, и у нас всё впереди!
В этот момент в комнату ворвалась мать.
– Что случилось? – она в ужасе уставилась на плачущую невестку и обнявшего Леру сына.
– Понимаешь, мам, – начал Эдуард, ещё крепче прижимая Валерию к себе – он до того боялся, как бы жена не сказала лишнего, что даже осмелился не разомкнуть рук, хотя раньше он никогда не обнимал Леру в присутствии родителей, это считалось в их семье дурным тоном: если обниматься на глазах у всех, то чем же тогда заниматься наедине? – Лера расстраивается, что никак не может забеременеть, и боится, что меня возьмут в армию! Она винит себя, что из-за неё мне придётся служить!
«Значит, я была права, именно поэтому они торопятся с ребёнком, – Лера попыталась освободиться из объятий мужа, но Эдуард крепко держал её. – Ладно, не буду ничего говорить. А то Вера Петровна помчится к бабушке делиться проблемами. Ничто не стоит бабушкиных волнений, хватит и того, что через месяц после свадьбы свекровь жаловалась ей, что я не беременею… Бабушка – мой единственный родной человек, и ради её спокойствия я пойду на всё!»
– Ну, Лерочка, не расстраивайся, может быть, не всё ещё потеряно! – свекровь была довольна – значит, Лера осознаёт свою вину, и это уже хорошо! – Не плачь, милая!
Вера Петровна тоже заплакала, а когда в комнату вошёл отец Эдуарда, она бросилась в его объятия – неслыханная вольность, конечно, но ситуация такова, что можно пойти даже против незыблемых правил.
Но плачь не плачь, а в армию Эдику пришлось пойти.
Конфликт с Лерой Эдуард уладил: он извинился за грубые слова, заверил её в любви и пообещал пересмотреть отношение к сексу и постараться научиться доставлять жене удовольствие. Но и сразу же оговорился, чтобы Лера его не торопила, потому что ему нужно много сил для преодоления этого психологического барьера.
Лера согласилась с мужем – да, в начале семейной жизни всегда встречаются трудности, и их нужно преодолевать, а не убегать от них. Они договорились терпеливо и внимательно относиться друг к другу.
И Лера старалась изо всех сил. Она была внимательной и любящей женой. А особенно терпеливой ей пришлось быть в последний месяц перед призывом. Когда Эдик узнал точную дату своего ухода в армию, он словно решил насытиться женой на два года вперёд – ни одной ночи не проходило, чтобы Валерия не исполнила свой супружеский долг. Эдуард проводил показательные ночи по разнообразию занятиям сексом и остался полностью удовлетворён. В отличие от Валерии: для неё в их половой жизни удовольствия не прибавилось, и объясняла она это одним – Эдуард занят только собой, потому что предстоящее двухгодичное воздержание – дело нешуточное. Лера очень уставала после близости с мужем, он выжимал из неё все силы, но она понимала и жалела Эдика. И жалость эта не прошла для неё даром – она была вымотана и истощена. Она не только устала психологически, даже уже начав считать дни до его ухода, но и физически – Лера похудела настолько, насколько не помогла бы сбросить вес ни одна диета.
И вот, наконец, они проводили Эдуарда. Вернувшись с призывного пункта, всё семейство разбрелось по комнатам. Вера Петровна рыдала в спальне и причитала, что не переживёт эти два года: «Мне надо было родить его ещё позже, тогда бы его не взяли в армию, потому что я была бы уже на пенсии!»