– Да, они хотят отца сделать гонцом, проверяющим, – усмехнулся Эдик. – И ты права, нам нужно делать вид, что всё в порядке, а иначе мать прискачет моментально и начнёт кудахтать. И у меня не будет времени поухаживать за…
– А я хочу, чтобы бабушка окрепла, пусть проведёт спокойное лето, – отозвалась Валерия. – Я иду на это из-за бабушки. В другом случае я бы просто сняла квартиру.
Эдик пристально посмотрел на Леру, и в глазах его зажглась хитринка.
– Но тогда ты должна заплатить мне за жильё, – усмехнулся он. – Как ты считаешь? Ведь я не смогу пригласить её сюда, если…
– Хорошо, – согласилась Лера, нисколько не удивившись его прагматичности. – Я буду кормить тебя, и тогда ты сможешь оставлять себе всю зарплату.
– По рукам! – улыбнулся Эдик.
– И ещё, нам лучше развестись поскорее, – сказала Лера. – Не стоит с этим затягивать.
Они должны поставить родителей перед свершившимся фактом, в противном случае Эдик вполне может поддаться на уговоры матери и развод затянется.
– Хорошо, – кивнул Эдик, – но с условием: сдадим сессию и поедем в суд вместе, чтобы не присылали повестку домой. А то ведь наша почтальонша – приятельница матери. Мало ли, мать нагрянет, и она ей ляпнет!
Лера кивнула. И вздох облегчения вырвался из её груди – она и не ожидала, что эта проблема разрешится так быстро и безболезненно…
* * *
Нежно-зелёный май плавно перетёк в яркий июнь, который пробежал почти незаметно. Игорь был настолько увлечён наблюдениями за обустройством квартиры, которая с каждым днём всё больше становилась похожей на дом его мечты, что не замечал мчавшегося времени.
Он с восторгом наблюдал, как через окно в одну из комнат будто хлынула морская волна, разлившись по полу нежной лазурью и брызнув бледно-кремовой пеной на стены. И на глади этой стихии раскинул нежные лепестки цветок лаванды. А когда восторг немного утихал, Игорь с радостью осознавал, что это их с Лерой спальня, а столь необычный эффект создавался искусно подобранными оттенками: ярко-лазоревый тон штор будто отражался в более нежном оттенке пола и всё это обрамляли «пенящиеся» стены комнаты. А бледно-сиреневый спальный гарнитур действительно напоминал лаванду…
И глядя на всё это, Игорь чувствовал, как на него накатывается небывалая нежность.
Заходя в другую комнату, Игорь неизменно улыбался – ему казалось, что он попал на лужайку. Игорь с удовольствием усаживался в кресло и оглядывал получившееся чудо – густой ярко-зелёный ковролин и обои с нежными цветами создавали эффект присутствия лужайки, чудом оказавшейся в городских стенах. А усиливала это ощущение плетеная мебель: казалось, что за спиной стоит уютный деревенский домик, перед которым и раскинулась эта самая лужайка.
И, привлечённое этой прелестью, в окно врывалось солнце, лучи которого становились ярче, их оттеняли прелестно-жёлтые шторы. А устремлялись солнечные лучи к букетам хризантем, живущих в светлых керамических вазах, расставленных в будто специально предназначенных для них местах.
Кухня и прихожая преобразились в уютный горный домик. Обитые деревянными панелями стены украшали кашпо с изящными вьющимися растениями и рисунки Валерии, помещённые в рамки.
Дом выглядел современным: на кухне появился удобный гарнитур и очень полезная техника. А оживляли все эти новомодные приспособления фиалочки, устроившиеся на подоконнике.
А ещё Игоря восхищало небольшое чудо – дверь, открыв которую можно было попасть в волшебную пещеру. Да, ванная, отделанная зеркалами и тёмно-синим кафелем, в основании своём имела кристально-чистое озерцо, наполняемое лазурной водой…
Некогда холодные, безликие стены превратились в настоящий дом, который не хотелось покидать. Но Игорь твёрдо решил не жить здесь без Валерии, да и до встречи осталось всего два месяца. Шестьдесят дней – ничто по сравнению с прошедшими тремястами.
* * *