И мы отправились.
По-моему настоянию, она плыла впереди. Сначала вода была приятно теплой. Затем стала живительной и, наконец, ободряюще холодной.
Тенскуаэр шел вперед, а мы мчались в противоположном направлении, размечая его корпус желтой краской каждые десять секунд.
Корпус корабля находился там, где ему положено было быть, а мы мчались вперед как два темных сателлита. Время от времени я освещал сначала свои ласты, а потом шарики ее антенн фонарем. Она была метров на пять впереди. Я бы, конечно, мог спокойно перегнать ее. Но не мог позволить ей остаться позади.
Под нами чернота. Необъятность. Такая глубина могла случайно любому предоставить вечный покой в городах, населенных неизвестными рыбами. Я покачал головой и осветил корпус корабля фонарем. Я понял, что мы прошли четверть пути.
Я увеличил количество ударов, чтобы догнать ее и сократить дистанцию, на которую она вдруг оторвалась. Она поплыла еще быстрее. Я за ней, осветив ее фонарем.
Она повернула голову. Я не знаю, улыбалась ли она. Возможно. Она подняла два пальца, буквой V, показывая, что она побеждает и помчалась вперед на полной скорости.
Мне бы следовало знать. Надо было предчувствовать. Она не просто соревновалась, она была полна решимости выиграть. Черт бы побрал этих электрических скатов.
Я крепко налетел на него в конце концов. В воде меня не трясет, а если и трясет, то я этого не замечаю. Я опять начал сокращать разрыв между нами.
Она оглянулась, прибавила скорость, опять оглянулась. Каждый раз, когда она оглядывалась, она убеждалась, что расстояние между нами сокращается, пока оно опять не сократилось до пяти метров.
Затем она попала в область компрессора. Именно этого я боялся. Не следовало делать это сейчас. Мы были не достаточно низко. Мощные потоки сжатого воздуха могли легко затянуть ее, пошевелись она чуть-чуть. Их основное назначение — очистка от морских растений и борьба с вредными течениями.
Она летела как метеор. Она уже трижды, четырежды перешла границу дозволенного. Внезапно испарина покрыла меня и смешалась с черными водами. Я плыл дальше. Пользоваться пистолетом не хотелось.
Генераторы замолчали, она еще плыла. Ладно. Я стал старым ворчуном. Она, наверное, что-то перепутала и поплыла вверх.
Я избороздил все и начал набирать скорость. Теперь мне уже не догнать, не перегнать ее. Но я буду на лестнице, когда она подплывет к палубе.
Затем включились спиннинговые магниты, заставив ее содрогнуться. Даже на таком расстоянии я почувствовал, как она содрогнулась. Звук мясорубки.
Я однажды попал в такую под Дельфином, рыболовецким судном среднего класса. Я тогда пил, да и день был тяжелый. К счастью генератор успели выключить. Но дело замяли, так как это случилось в нерабочее время, когда я мог делать все, что моей душе угодно.
Она плыла теперь вдвое медленнее, направляясь на угол кормы. Ей удалось избежать основной винт, но до благополучного возвращения еще было далеко. Под водой достаточно сложно определить расстояние, но с каждой минутой я убеждался, что я был прав. Ей удалось избежать основной винт, но впереди в восьмидесяти метрах был меньший винт. И он был не пустой угрозой; столкновение было неминуемо. Затем она резко повернула и стала отплывать оттуда. Двадцать метров разделяли нас. Она не гребла. Пятнадцать. Финишная прямая! Слава богу! Все кончено. Единственное, что я помню — это стакан бренди.
Расхаживая взад и вперед, я плюю в колыбель, бесконечно раскачивающуюся.
Сегодня у меня бессонница и жгучая боль в плече. И пусть на меня льются потоки дождя. Они помогут мне вылечить ревматизм. Как же все глупо. Что я наговорил. Я был в одеялах, но меня все равно трясло.
— Карл, я не могу сказать это, — говорит она.
— Тогда будем считать, что мы квиты за ту ночь в Говино. А, мисс Лухарич? — спросил я.
Она молчит.
— Еще бренди?
— Да.
Я налил.
Это длилось три месяца, никакого содержания. Куча денег с обеих сторон. Не уверен, счастливы ли мы. Эгейское море цвета выдержанного вина. Шикарная рыбалка. Может, ему надо было больше времени проводить на берегу. Или ей не следовало бы делать этого. Хотя она прекрасная пловчиха. Тащила его всю дорогу в Видо, чтобы выжать сок из его легких. Молоды оба. Сильные оба. Богатые и избалованные до умопомрачения. Они на Дитто. На Корфу бы они были ближе. Здесь все было не так. Все дело было в непримиримости.
Он хотел поехать в Канаду.
Она говорила:
— Убирайся хоть к черту в ад, если тебе хочется.
— Он отвечал:
— Только с тобой.
Она:
— Ни за что на свете.